Едва выйдя из здания гильд-холла, Нянта и Широе призвали грифонов. Акацуки села за спиной у мастера, и по привычке крепко сжала колени. Грифоны взмахнули широкими крыльями, и пущенной стрелой взмыли ввысь. Шум ветра в ушах как будто едешь на мотоцикле под сто или даже сто двадцать километров в час. И вибрация, словно двигатель одноцилиндровый. Может, это так стучало огромное сердце грифона? Даже гонка на байке пугает новичков - а здесь полноценный полёт и пропасть под ногами. Девушка лишь сочувствовала Нянте, у которого скорость полёта была вдовое больше. В полёте Акацуки во все глаза смотрела по сторонам, прижимаясь к мастеру. Нянта сделал несколько кругов и полетел вперёд.
   – Прошу прощения. – Сообщил он телепатией. – У меня скорость выше, ня.
Мастер Широе тот час же сказал:
   – Всё в норме, друг, держи нас в курсе. Будут новости - тут же телепатируй.
У побережья они свернули на север. Под ними простиралась игровая версия острова Хонсю - крупнейшего из Японского Архипелага. Даже с такого удаления она всё ещё видела гигантское Древо Жизни - географический центр и гордость Акибы, их любимой Акихабары. Конечно, Древо Жизни казалось всего лишь зелёной точкой на горизонте - но было отчётливо различимо. Вот на облаке под ними мелькнула тень грифона, и Акацуки нервно сглотнула. Может, стоило попросить мастера держаться чуть восточнее? Хотя - это глупость, с такой высоты падение в воду будет таким же смертельным, как и на сушу. Впрочем, с другой стороны - она ведь девяностого ранга… вопросы, вопросы.
   Её размышления прервал голос мастера:
   – Я не вижу второго, свяжись с ним!
Акацуки активировала телепатическую связь.
   – Нянта, ты где там?! Договорились же держать в курсе!
Спустя секунду в ухе раздался встревоженный ответ:
   – Прошу прощения, но я увожу в сторону стаю летающих врагов, ня. Двигайтесь дальше без меня, пожалуйста, ня.
Широе ругнулся и пошёл на посадку.
   – Акацуки, снижаемся!
– Что, уже?
   – Грифоны раньше были доступны только на три часа в день, не хочу сейчас рисковать и ставить эксперименты. Вроде, там подходящая площадка, даже чьи-то дома…

Путники сели на краю утёса рядом с обветшалым посёлком. За их спинами равномерно и меланхолично дышал океан. Второй грифон, пролетая прямо над ними, сбросил Нянту. Словно во сне Акацуки смотрела, как её мурлыкающий друг камнем падал вниз. Мастер Широе тихо выдохнул:
   – Шальц…
   Коточеловек раскинув руки в стороны, стремился к земле, и буквально в последний момент прогнулся, касаясь грунта ладонями. Слуха Акацуки донёсся пронзительный вопль, и сердце девушки сжалось от сострадания. Впрочем, этот кошмар длился лишь пару секунд.
   Нянта встал и повернулся к ним. Боль и мольба стыли в изумрудных глазах. У него осталось две единички из десяти с лишним тысяч здоровья - крохотная красная крапинка в углу полоски жизни. Акацуки дрожащей рукой взяла меч, потянула клинок из ножен, и закат багряным заревом отразился на холодной стали, словно свежая кровь…
   – Воистину, у кошек девять жизней! – Широе обнял сопартийца. – Нянта, я думал, что ты разобьёшься! Тебе… больно?
   – Словно все кости разом сломались, ня… – Кот похлопал товарища по спине и сделал шаг назад. – Мне больно, что я до сих пор жив, ня.
Широе положил руку на плечо спутника.
   – А что с теми существами, о которых ты говорил?
Акацуки отпустила мокрый от пота эфес клинка и облегчённо выдохнула. Похоже, сегодня ей не придётся нарушать обещание. Наверное, в следующий раз она точно не будет сомневаться. Нянта продолжал спокойно болтать:
   – Я увёл их в море, мастер Широе, и они отстали, а потом повернул к берегу, и мне повезло увидеть ваш грифон, ня. Всё-таки я удачлив, ня! Однако, меня пугает эта лачуга, ня.
Акацуки глядя на дом из грубо сложенных брёвен, сказала:
   – Я ассасин, разведка - моя главная задача. Я… потренируюсь в этом здании.
Широе покачал головой.
   – Боюсь, вынужден запретить. Там может быть кто угодно, а нам ещё надо дожить до утра. Нянта, ты тоже будешь жить, это приказ. Разожжем костёр.

Весело трещали ветки, путники менее весело давились едой из инвентаря - на вкус как картон - но голод был сильнее.
Поев и убрав посуду в инвентарь, Акацуки протянула руку к огню.
   – Тепло. Прямо как там.
Она опустила ладонь в пламя. Широе глянул её профиль:
   – Мисс Акацуки, ваша полоска жизни уменьшается…
Акацуки вытащила руку из огня. Ладонь была слегка обуглена, а от каждого пальца поднимался дымок.
   – Обжигает… но я могла терпеть эту боль.
   – Но и жизней у вас поболее, чем там, ня.
Ассасин шумно сглотнула.
   – Да… это верно. Наверное, если бы я была игроком класса «страж» или «самурай» то могла бы танцевать в огне…
Широе мрачно пошутил:
   – А если бы ты играла за «паладина» то могла бы плеваться огнём…
   – Кстати, да, ня. Висконт здорово придумал, что создал класс, который можно прокачивать только за деньги, ня.
Акацуки кисло усмехнулась, оценив сарказм человекокота, а Широе спросил:
   – Нянта, друг мой, скажи, положа руку на сердце - если бы ты знал, что однажды попадёшь сюда - ты бы выбрал себе «паладина»?
   – Нет, мастер, ня. Конечно, я достаточно накопил деньжат, но тратить целое состояние, ня…
Акацуки шмыгнула носом.
   – Я бы смогла раскачать «паладина» до пятидесятого уровня… но, вроде, там даже за выбор пола персонажа надо платить…
   – Правильно говорить - там по умолчанию мужской пол.
   – Да, мастер, спасибо. – Акацуки легла спать. Мужчины ещё долго обсуждали «важные» детали.
   – Нянта, скажи, сколько денег у тебя на счету?
И вновь на мохнатой мордашке прорезалась улыбка.
   – В том мире, или в этом, мастер, ня? Прямо сейчас у меня ровно одна тысяча золотых монет, что странно, ня.
Энчантер кивнул.
   – У меня тоже ровно тысяча. Полагаю, кто-то нас всех слегка усреднил.
   – Что в свою очередь крайне странно, ведь наши уровни остались без изменений, ня.
Широе устало привалился спиной к валуну.
   – Нянта, у тебя по-прежнему всего две единицы жизни. Прошло довольно много времени…
   – Полагаете, здесь нет автоматической регенерации, ня?
Широе стиснулся зубы.
   – Я не знаю, что полагать. Всё… так внезапно. Вот я иду к столу с кружкой чая… и вот я посреди зелёных степей…
Коточеловек покачивался словно лист на ветру.
   – Как и все мы, ня.
   – Кружка, наверное, упала и разбилась. Пятно будет…
Нянта резко подскочил, впрочем - его движения были грациозны.
   – Пятно?! – Он целую минуту молча стоял на цыпочках, рыча словно тигр. Но вот подул ветер, и человекокот медленно сел на землю. – Пятно, ня?! Вас беспокоит какое-то пятно, ня? – Зелёные глаза ярко отражали свет костра.
Широе примирительно поднял руки.
   – Прости, друг, я что-то совсем расклеился. А о чём ты сейчас думаешь?
Коточеловек смотрел куда-то в глубины пламени костра.
   – Пятнадцать секунд, ня…
   – Что - пятнадцать секунд?
   – Да так, ничего, ня.
Широе напряженно думал несколько секунд, и высказал свою догадку:
   – «Шерсть дыбом»! Заклинание, которое на пятнадцать секунд увеличивает защиту, его дают бонусом при выборе расы котолюдей. Вы только ради этого взяли расу?!
Коточеловек промычал нечто нечленораздельное.

Некоторое время они сидели молча, слушая потрескивание дров и шум прибоя. Наконец, Нянта нарушил тишину:
   – Мастер Широе, вы… вы ведь найдёте тех, кто это сделал, ня?
Энчантер поднял взгляд:
   – Кого прикажешь искать, Висконта? Он говорил, что сам играет. Не удивлюсь, если увижу его здесь. – На лице парня вдруг мелькнула острая улыбка. – Хотя нет, удивлюсь. Его наверняка уже рвут на куски. Если ещё не порвали. А впрочем, как и всех игроков класса «паладин».
Нянта шумно выдохнул:
   – Полагаете, мисс Акацуки права, ня?
Энчантер Широе твёрдо ответил:
   – Даже если допустить, что Висконт продал душу дьяволу - он бы попал сюда один, без нас. Я свою душу не продавал.
Они замолчали, уйдя в свои мысли. Костёр затухал, лишь потрескивая углями. Где-то далеко кричала ночная птица, а волны моря продолжали свой бесконечный танец у подножия утёса.

Грифон пересёк пролив между Хонсю и Хоккайдо и в полдень путники сели на южном пляже северного острова. Акацуки разминала затёкшую в полёте спину.
   – А в целом - хорошо идём! И всё это без карты и компаса…
Энчантер лишь покачал головой.
   – Мы двигались сперва строго на восток, а потом тупо держались вдоль побережья. Сейчас же нам надо на северо-запад над лесами, абсолютно безо всяких ориентиров.

Девушка пожала плечами.
   – Город Сускино довольно большой, мы увидим его сверху!
К ним подошёл Нянта.
   – Боюсь, мисс Акацуки, вы плохо понимаете вопросы навигации, ня. Но буду рад, если ваше предположение сбудется, ня. Мастер, мы встанем лагерем или пойдём пешком, ня? Солнце только достигло зенита, ня.
Энчантер устало опёрся о своё посох.
   – Прости, Нянта, но у нас проблемы с едой и местом для отдыха. Да и ты восстановил только половину здоровья.
   Кот поклонился:
   – Виноват, ня. Однако - это берег, тут должны быть съедобные вещи, ня. Возможно, стоит попытаться запечь рыбку на углях, я так делал… в том мире, ня. Там я работал шеф-поваром, да и в игре выбрал подкласс кулинар, ня.
   Их лидер чуть улыбнулся:
– Прекрасно, шеф-повар Нянта, давайте что-нибудь приготовим, а то местная еда словно картон.
   Так, в мелких хлопотах прошёл остаток дня. Дары моря имели некий вкус, а найденные на берегу кристаллики соли только пошли на пользу делу.

После ужина головорез убрал посуду в инвентарь и посмотрел в глаза энчантера.
   – Мастер, я не могу спать, ня.
Широе покачал головой.
– Прости, мой друг, но нам надо крепко выспаться, завтра…
   – Нет, ня! Я лечу сейчас, ня!
Акацуки положила руку на плечо пушистого друга.
   – Я и сама разрываюсь между сном и жаждой полёта, но…
Широе твёрдо сказал:
   – Спать. Это приказ.
Головорез и ассасин уставились на энчантера, и багряный закат солнца мог устыдиться бордовой красноты и жара этих двух взглядов.
   – Летим, ня. Сейчас, ня.
   – Решено.
Энчантер поскрипел зубами.
   – Я понимаю и разделяю ваши чувства. Но и вы поймите - вам надо хоть немного поспать. Хотя бы два часа. Это приказ.
Головорез ударил себя кулаком по колену:
   – Я лечу один, ня!
Убийца положила руку на кулак коточеловека.
   – Не позволяй звериным инстинктам взять верх над разумом. Мы обещали подчиняться. Как бы сильно нам ни хотелось поступить по-своему. И… доводы мастера разумны - нам действительно нельзя лететь ночью. Мы даже днём держим путь наискосок между смертью и позором.
   Головорез подскочил, выхватил флейту и задул в неё.
Пустота была ему ответом.
   – Проклятье, ня! – Топнув ногой с тремя крупными белыми пальцами, из которых от волнения и злости вылезли когти, Нянта яростно выругался и прокричал: – Почему я должен страдать из-за глупых игровых условностей, ня! – Он перевёл взгляд на главу их крохотной группы. – Широе, ня! Когда будет открыт призыв снова, ня?
   – В игре он открывался ровно в полночь по местному времени. Этой уловкой пользовались, когда хотели летать по шесть часов к ряду, без перерыва. Я и сам так пересёк Море Нурнон. Пять часов и пятьдесят восемь минут, если вас вдруг интересуют эти подробности…
   Акацуки подняла руку.
– Разве в море… не было островков?
   – Ну, так-то это море огня. Вообще-то остров там был, и я как раз к нему и летел. А впрочем, играли с сохранениями, на смерть в огненной бездне было плевать. Да и боль тогда чувствовали не мы - наши игровые аватары. – Широе встал на ноги, покрутил головой, разминая мышцы. – Акацуки, помнится, у тебя был конь, вы вдвоём продолжите путь.

   Она извлекла флейту призыва, но вдруг на широкую мозолистую ладонь её мужского тела легла пушистая ладошка.
   – Мисс Акацуки, вы правы, ня. Нельзя позволять глупым эмоциям брать верх над чувствами, ня. Я… погорячился. Прошу меня простить, ня. – Он посмотрел на Широе. – Но ровно в полночь мы продолжим полёт, ня. А сейчас - мисс Акацуки, подежурьте эти два часа, прошу, мне надо поспать и восстановить ещё немного здоровья.
   Широе всё ещё нервно дышал, но смог выдавить из себя некое подобие улыбки:
   – Прекрасно, шеф-повар Нянта.
Акацуки эхом повторила:
   – Прекрасно, Шеф Нянта.

Поспав немного, в полночь призвали грифонов. Зверь Нянты отшатнулся, стоило Акацуки подойти к пташке, а вот крылатый конь Широе, похоже, отдохнул за день и пустил второго седока. Взяли примерно на север, сказать точнее без компаса было вряд ли возможно. Широе выступал этаким ориентиром в небе для описывающего широкие зигзаги Нянты.
Вдруг Акацуки увидела огни на земле.
   – Мастер!
Тот проследил её взгляд.
   – Нянта, ты пропустил.
Кот заломил вираж и двинулся к указанной цели.
   – Виноват, ня. Там действительно большой город, ня.
   – Снижаемся. Акацуки, ты молодец.
Грифоны сели на землю близ восточных ворот города. Посмотрев вслед крылатым скакунам, Широе ругнулся.
   – Шальц… отлетали почти тысячу километров… Повезло, что вообще смогли двинуться по небу, а не на своих двоих.
   Нянта положил ему руку на плечо.
   – Однако же, нужно спешить, ня. Мне больно пребывать в этом теле каждый лишний миг, ня.
Мастер кивнул.
   – Да. Идём. Надеюсь, поиски… увенчаются успехом.

Если в Акихабаре цвело лето, то Сускино погрузилось в осень накануне зимы - всё засыхало и увядало, а люди жгли костры прямо на улицах, лишь редкие игроки задавали отдельные вопросы, в основном - как выбраться из игры.
Широе остановился у стены. Там, наверху, одиноко стоял маленький уютный домик.
   – Вроде, пришли. У Серары здесь был именной сундук и алхимический стол. Надеюсь, она здесь. – Лидер группы набрал полные лёгкие воздуха и проорал: – Серара!

На крик из дверей домика вышел парень лет двадцати пяти или чуть старше, высокий, плечистый как и сама Акацуки, с широким лицом, издали похожим на подрумяненный блин.
   Лица Акацуки и Нянты вновь словно покрыла алебастровая маска безумия.
   – Это… Серара?!
   – Вы… выпила, ня.

Головорез и ассасин уставились на энчантера, и багряный закат солнца мог устыдиться бордовой красноты и жара этих двух взглядов.
   – Летим, ня. Сейчас, ня.
   – Решено.
Энчантер поскрипел зубами.
   – Я понимаю и разделяю ваши чувства. Но и вы поймите - вам надо хоть немного поспать. Хотя бы два часа. Это приказ.
   – Я лечу один, ня! – Головорез ударил себя кулаком по колену. Ассасин положила руку на кулак коточеловека.
   – Не позволяй звериным инстинктам взять верх над разумом. Мы обещали подчиняться. Как бы сильно нам ни хотелось поступить по-своему. И… доводы мастера разумны - нам действительно нельзя лететь ночью. Мы даже днём держим путь наискосок между смертью и позором.
   Головорез подскочил, выхватил флейту и задул в неё.
Пустота была ему ответом.
   – Проклятье, ня! – Топнув ногой с тремя крупными белыми пальцами, из которых от волнения и злости вылезли когти, Нянта яростно выругался и прокричал: – Почему я должен страдать из-за глупых игровых условностей, ня! – Он перевёл взгляд на главу их крохотной группы. – Широе, ня! Когда будет открыт призыв снова, ня?
   Акацуки быстро переводила взгляд с Широе на Нянту и обратно, её рука инстинктивно тянулась к мечу - и девушка огромным усилием воли заставляла себя видеть в коточеловеке всё того же пушистого друга, а не взбешенного тигра. Впрочем, о пахнущем извёсткой маге она беспокоилась не меньше - для неё энчантер Широе всё ещё оставался белым пятном. Как маг поведёт себя в такой ситуации? Испугается? Сморозит глупость? Акацуки напряженно слушала слова Широе:
   – Призыв грифонов в игре открывался ровно в полночь по местному времени. – Энчантер говорил тихим, спокойным голосом, словно гипнотизируя собеседника. – Этой уловкой пользовались, когда хотели летать по шесть часов к ряду, без перерыва. – Он шептал слова, словно учитель у доски, и под пристальным взглядом мудрых чёрных глаз коточеловек успокаивался, дышал уже тише, размереннее. А Широе всё продолжал: – Я и сам так пересёк Море Нурнон. Пять часов и пятьдесят восемь минут, если вас вдруг интересуют эти подробности…
   Акацуки решила подыграть и подняла руку, словно прилежная ученица:
– Разве в море… не было островков?
   – Ну, так-то это море огня. Вообще-то остров там был, и я как раз к нему и летел. – Кинув на девушку один короткий взгляд, маг поддержки Широе продолжил этот как бы трёп ни о чём. – А впрочем, играли с сохранениями, на смерть в огненной бездне было плевать. Да и боль тогда чувствовали не мы - наши игровые аватары. – Словно ставя точку в этих гляделках со смертью, Широе встал на ноги, покрутил головой, разминая мышцы и, пристально глядя на Нянту и только на него, кинул последний аргумент: – Акацуки, помнится, у тебя был конь, вы вдвоём продолжите путь.

   Она извлекла флейту призыва, но вдруг на широкую мозолистую ладонь её мужского тела легла пушистая ладошка.
   – Мисс Акацуки, вы правы, ня. Нельзя позволять глупым эмоциям брать верх над чувствами, ня. Я… погорячился. Прошу меня простить, ня. – Он посмотрел на Широе. – Но ровно в полночь мы продолжим полёт, ня. А сейчас - мисс Акацуки, подежурьте эти два часа, прошу, мне надо поспать и восстановить ещё немного здоровья.
   Их мырлыкающий друг улёгся к ним спиной. Только тут Широе смог, прикрыв глаза, выдохнуть, сбрасывая напряжение, и выдавил из себя некое подобие улыбки:
   – Прекрасно, шеф-повар Нянта.
Акацуки эхом повторила:
   – Прекрасно, Шеф Нянта.

Поспав немного, в полночь призвали грифонов. Определить время точно было довольно трудно - Широе дважды дул во флейту, и только в третий раз, когда огромная Луна достигла вершины небосвода - в небесах появился грифон. Акацуки поспешно растолкала Нянту, и тот призвал своего крылатого зверя. Призванный флейтой монстр отшатнулся, стоило к нему подойти Акацуки, а вот грифон Широе, похоже, отдохнул за день и пустил второго седока. Взяли примерно на север, сказать точнее без компаса было вряд ли возможно. Широе выступал этаким ориентиром в небе для описывающего широкие зигзаги Нянты. Коточеловек прекрасно видел в ночной тьме - но слишком уж обращал внимание на грифона спутников. Сам Широе так же смотрел в основном перед собой, и получилось что только Акацуки увидела огни на земле.

Олег, а с фрагментами какого размера вам проще работать? С короткими менее тысячи слов, или с большими, более двух тысяч слов? Просто дальше пойдут части которые для сохранения смысловой нагрузки придётся публиковать большими.

Если в Акихабаре цвело лето, то Сускино погрузилось в осень накануне зимы - всё засыхало и увядало, а люди жгли костры прямо на улицах, лишь редкие игроки задавали отдельные вопросы, в основном - как выбраться из игры.
Широе остановился у стены. Там, наверху, одиноко стоял маленький уютный домик.
   – Вроде, пришли. У Серары здесь был именной сундук и алхимический стол. Надеюсь, она здесь. – Лидер группы набрал полные лёгкие воздуха и проорал: – Серара!

На крик из дверей домика вышел парень лет двадцати пяти или чуть старше, высокий, плечистый как и сама Акацуки, с широким лицом, издали похожим на подрумяненный блин.
   Лица Акацуки и Нянты вновь словно покрыла алебастровая маска безумия.
   – Это… Серара?!
   – Вы… выпила, ня.

Тем временем парень в три прыжка спустился с вершины стены на улицу.
   – Оп, оп, оп-ля! – Когда он подошёл ближе, гости из Акихабары услышали запах масла, тихий лязг доспехов незнакомца, в профиле имя Наоцуго, страж 90-го уровня. – Ого, вы к Сераре?! Стоп, Широе, ты ли это?!
   Энчантер нарочито протёр глаза, и вдруг улыбнулся:
   – Наоцуго, ты тоже сюда попал?! – Они крепко обнялись. – Ты даже не представляешь, как я рад тебя видеть!
   Страж первым вышел из объятий и отступил на шаг.
   – Это, Широй, твоя хонда… ну, я разбил твою тачку, короче.
Широе нахмурил брови:
   – Ты же говорил, что её угнали… – он отвёл взгляд. – А впрочем, будем с этим разбираться, когда вернёмся в реальный мир. Ладно, скажи, ты знаешь игрока по имени Серара?
   Парень кивнул.
   – Она в доме, боится на улицу носу показать. Я-то уже за воротами погулял, а она… как ночь так «не оставляй меня!» и всё такое прочее.
   Нянта шумно выдохнул.
   – Какое же счастье, что зелье цело, ня.
   – Эй, чего ты някаешь?
Кот лишь печально склонил голову.
   – Проклятый речевой фильтр, ня.
Акацуки с уважением сказала:
– Наоцуго-сан, прошу, познакомьте нас с вашей подругой.

Они поднялись на стену, и вскоре Серара предстала перед ними. Друид девятнадцати лет и такова же ранга, низкая  худая девочка в белом платье и красной меховой накидке. От неё пахло лесной сыростью и земляникой. Конечно же, в этой игре Акацуки видела множество персонажей женского пола, но чтобы вот так близко, чтобы шла именно к ней…
   Взгляд Акацуки против воли задержался на изгибах юного тела девочки-друида, скользнул ниже... Сердце стукнуло, разгоняя по венам жидкий огонь, к ногам прилила кровь…
   Ассасин крепко зажмурилась и помотала головой, отгоняя прочь противоестественные чувства и стремления. Это ведь не с ней?! Это не она, это - он! Проклятые игровые условности.
   Тем временем Серара долго рассматривала камешки у себя под ногами, потом только подняла голову и сказала:
   – З… здравствуй… кот! – Вскрикнув, девочка убежала в дом. Нянта ругнулся и пошёл за ней. Что именно пушистый друг говорил маленькой напуганной девочке - Акацуки не знала, а прибегать к игровым навыкам ассасина в этой ситуации сочла просто мерзким. Минут через пять Серара повторно вышла на улицу. – П… простите, я… мне страшно и… я… – Она всхлипнула. – Простите!
   Широе встал на одно колено и посмотрел в глаза низкорослой девочке-друиду.
   – Серара, скажи, у тебя сохранилось зелье смены облика?
   Та икнула, и полезла в сумку.
   – А… да, вот оно! Вот… одно… – Мгновение - и глазам гостей из Акибы предстал заветный флакон. Широе рефлекторно сглотнул, он мучился из-за того что рост его игрового персонажа был на целых двадцать сантиметров выше реального и составлял почти два метра. Впрочем, у его спутников проблемы были гораздо серьёзнее.
   Две руки потянулись к одному предмету. Акацуки и Нянта столкнулись ладонями. Ассасин вздрогнул, заключенная в теле мужчины двадцатилетняя девушка напряглась, словно вот-вот прозвучит сигнал к забегу с эстафетной палочкой…

вот тут плохо понял.
Встретились два человека которые знали друг друга до игры. Как мне показать что они доверяют друг другу?

а это - единственный вариант? Других нет?