«Стабильность государства зиждется на двух столпах: на вере низов в возможность подъёма и на уверенности верхов в том, что этот подъём строго дозирован. Нарушишь баланс — получишь либо бунт, либо загнивание. И то, и другое смертельно».
Из неофициальных бесед Архонта Тимерия II, записанных приближёнными.
Глава 1.
Ночное небо столичной планеты «МИР» завораживало Кирка и позволяло хотя бы немного подавить нервозность от предстоящего полета. Стоя у окна, выдыхая дым от сигареты в ночной воздух, Кирк напрочь забыл о строгом запрете на курение в кампусе. Все его мысли поглощали звезды. Пять лет до невозможности трудной учебы, прошибание лбом каждого зачета и экзамена, трижды на грани отчисления за свой нрав – все это осталось позади. Конечно — такому как Кирк, ребёнку обычной аптекарши и водителя межпланетного транспортника, уроженцу сектора «Народная Воля», было предначертано даже не попасть на порог университета «Сила разума». Но он попал. И не просто попал. Уже на втором курсе он добился перевода на кафедру Когерентности.
«10 человек раз в пять лет. При населении 20 миллиардов. Я знал, что это невозможно математически. Я был уверен. Пора заводить журнал «математика и статистика для слабаков», — эта мысль снова и снова приятно щекотала нейроны юноши. Пепел сигареты упал на мятую и неровно сидящую форму «Силы разума». Он вытащил еще одну, моментально закурил и продолжил мечтательно вглядываться в звездное небо.
«Станция «Горизонт». Исследовательский центр Когерентного Источника. Мы путешествуем сквозь звезды только благодаря Источнику. Но ничего о нём не узнали за последние 40 лет. Снова статистическая невозможность. Смогу ли я хотя бы понюхать ответы мироздания? Надеюсь, они не будут вонять так же, как выхлопы от реакторов транспортников в депо. Неет, уверен, если я и почую что-то, оно будет холодным и стерильным. Глупости. Ответы ничем не пахнут. К чему эта поэтика будущему курсанту «Академии Горизонта»? Курсанту...» — мысли вдруг покинули Кирка, и всё его внимание привлек шум из коридора.
«Комендант. Ё-моё...» — сигарета полетела в форточку. Кирк быстро, но осторожно слез с табуретки и направился в сторону противоположного выхода из коридора. Шаги коменданта отчётливо щёлкали по паркету, ускоряясь в сторону импровизированного места для курения. Кирк делал это не в первый раз. Ноги, уже прекрасно знакомые с маршрутом, несли его быстрой мягкой походкой в свой кубрик.
— Тебе по паутине что-то пришло, пометка «срочное», — отреагировал Макс на открывшуюся дверь кубрика.
— По паутине? Срочное? Макс, ты как обычно блестяще неточен! — ответил Кирк, садясь за компьютер.
— А ты как обычно подменяешь логику на иронию. Надеюсь, у нас будут разные каюты. Четыре месяца с тобой во время Когерентного перехода? Ты не долетишь до «Горизонта» - а за твоё убийство мне, возможно, дадут медаль, — буркнул Макс.
— Не нуди. Срочное — значит оплачено с ускорением через маяк. Спасибо за уточнение, будущий лаборант курсанта Кирка! — продолжил подначивать приятеля Кирк.
— Иди в зад. Смотри уже своё сообщение. Что с курилкой?
— Комендант спалил, скорее всего, по запаху. Иди в восточное крыло. Сейчас будут шерстить наше. У тебя минут пять, — Кирк отвечал уже машинально. Его сердце заколотилось. Сообщение пришло от родителей.
— Да потому что ты как обычно стоял, вафлял одну за одной. Никакой заботы о товарище, — сокрушался Макс, тихо выскальзывая за дверь кубрика.
«С дома сообщение бы шло минимум пару месяцев. Это дошло за неделю. Экспресс-маяк Оптико-релейной сети стоит как две мамины зарплаты. Или как три папиных», — нервничал Кирк. Его руки вспотели, пальцы открыли видео-сообщение.
Мужчина чуть старше средних лет, с тяжёлой челюстью и огромными руками, обнимал блондинку лет тридцати пяти. На её прямом, остром и худом лице сияла тонкая улыбка, в ярко-жёлтых глазах блестели слёзинки. Тёплый, но высокий женский голос начал струиться по комнате кубрика:
«Сынок, мы очень гордимся тобой. Мы всегда знали, что ты однажды отправишься на «Горизонт». Я не могу передать, насколько мы счастливы, что твоя мечта сбылась», — женщина замолкла и тихонько заплакала.
«Я в детстве тоже мечтал. Ты это знаешь. Правда, всё повернулось несколько иначе. Но я ни на что бы не променял этот день. Мой сын — выпускник «Силы разума», летит в Ангару, на станцию «Горизонт». Уверен, ты бы предложил мне расклеить фото приказа о твоём назначении по всему депо. А знаешь — я так и сделаю!» — хрипловатый голос мужчины с ноткой шутливости заставил женщину прекратить плакать и улыбнуться.
«Глеб! Ну хватит! Это его день, а ты опять про своих мужиков с работы! Кирк, солнышко, пожалуйста, будь осторожнее. Сам же знаешь, к чему приводят твои выходки. Это у тебя явно от отца. Да и перелёт — четыре месяца в этом диком подпространстве. Я слышала много слухов...» — Глеб резко оборвал жену.
«Роза, хватит. Он взрослый. Он сам всё знает. Не по паутине же! У нас нет денег перезаписать. Кирк — помни, о чём мы всегда спорили. Упорство и разум способны на всё, на всё, Кирк. Не позволяй эмоциям сбить тебя с курса», — пристальный и сосредоточенный взгляд Отца знакомо уколол Кирка в районе груди.
«Мы очень любим тебя, сынок. Как только достигнешь «Горизонта» — отправь сообщение. Мы будем ждать, сколько потребуется. Не вздумай покупать «голубя»! Они вам там нужнее тысячекратно, чем нам. Да и не уверена, что курсантам дадут к ним доступ», — Роза снова стала печальной, но уже без слёз, тихо и задумчиво опустив взгляд.
«КОНЕЦ СООБЩЕНИЯ. ЖЕЛАЕТЕ ОТПРАВИТЬ ОТВЕТ? СЕГОДНЯ АКЦИЯ — 30% СКИДКА НА ЭКСПРЕСС-МАЯК. СРОК ДОСТАВКИ — 12 ДНЕЙ. СРОК ОБЫЧНОЙ ДОСТАВКИ — 2-4 МЕСЯЦА. НЕ УПУСТИТЕ ВЫГОДУ. ВСЕГО ЗА...»
Кирк с раздражением закрыл рекламу. Его стипендии едва хватило бы оплатить срочную доставку даже с 90% скидкой. Отправлять ответ по обычной паутине — бессмысленно. Сентиментальность и тоска по дому резко сменились почти животным гневом.
«Ненавижу рекламу», — мелькнула у Кирка мысль, пока он укладывался в кровать. Макс ещё не вернулся. Тишина возвращала его теперь не к звёздам, а домой. К маме. К папе. В грязный и унылый пейзаж из окна крохотной квартирки на окраинах Народной Воли, который теперь вспоминался уютным и маленьким местом родины на просторах бескрайнего космоса.
Засыпая, Кирк в последний раз взглянул в узкое окно кубрика. Между медленно плывущими огнями орбитальных доков он вдруг увидел три короткие и яркие вспышки, выстроившиеся в линию, — словно кто-то набрал на небесном холсте многоточие. Секунда — и их не стало.
«Военные корабли на ночные учения», — автоматически подумал он, прежде чем сон смел все мысли. Даже те, что были о статистических невозможностях и о том, что у вселенной, возможно, начинается лихорадка.
Утро выдалось, как и вся жизнь Кирка — в спешке и глупых формальностях, только мешающих стремящимся к звездам. Десять лучших студентов академии «Силы Разума» кафедры «Когерентности» были выстроены в шеренгу и четко проинструктированы:
— Ни при каких условиях вы не должны покидать Куратора! Вас сопроводят от Академии до Космопорта! В космопорте Куратор сопроводит вас до стыковочного шлюза «Путь Ангары»! На стыковочном шлюзе вы предъявите документы! БЕЗ ДОКУМЕНТОВ ВАС НЕ ДОПУСТЯТ К ПРОЦЕДУРЕ! ПОСЛЕ НАЧАЛА ФОРМИРОВАНИЯ ПУЗЫРЯ ИСКРИВЛЕННОГО ПРОСТРАНСТВА, ВХОД В СТЫКОВОЧНЫЙ ШЛЮЗ РАЗМЕЩЕНИЯ «ПУТИ АНГАРЫ» БУДЕТ ЗАКРЫТ НА ПОЛНУЮ РЕКОГЕРЕНТНОСТЬ, У ВАС НЕ БУДЕТ ВТОРОГО ШАНСА! — почти орал Декан кафедры Когерентности, высокий, но тучный мужчина с бегающими хищными глазами. От каждого его слова его пиджак аж вздрагивал в районе живота.
— Мы изучали использование эффекта квантовой запутанности в макроскопических масштабах для телепортации через подпространственный домен еще на первом курсе кафедры, я скоро буду срать уравнениями Алькубьерре и всеми его интерпретациями, а этот гоблин учит нас не терять документы?! — затараторил раздраженным шепотом сквозь зубы Кирк.
Куратор пихнул Кирка в спину. Как и всегда, пинок ощущался болезненным, но почти невидимым для окружающих.
— Всего несколько часов, и мы больше не увидимся, если, конечно, тебя не вышвырнут с Горизонта. Я буду очень ждать нашей встречи, — шёпот куратора был спокоен и монотонен.
— Вы гордость Гефестианского Синдиката, надежда и опора Архонта и его мудрости в бескрайнем космосе! Я верю в вашу гражданскую сознательность и бдительность!.. — продолжал свою речь Декан.
— Неужели всех речей на церемонии вручения приказа об отправке ему не хватило? Я бы сейчас отдала всё, чтобы отправить его квантовым курьером прямо на Эребус, — самодовольно прошептала девушка с пепельно-серыми волосами, закрывающими правый глаз длинной чёлкой.
— Далия, пожалуйста, прекратите. Ваш отец уважаемый человек... — почти взмолился Куратор.
— Боишься? Правильно. Все знают, как ты получил должность Куратора, — зашипела Далия через плечо.
Если бы выпускники могли оглянуться и нарушить священный протокол напутствия от Декана, они бы увидели, как лицо Куратора резко побледнело, руки затряслись в бессильной лихорадке. Эта смесь страха и ярости была знакома Кирку. Даже спиной он понял, как сильно его пнула Далия.
Декан наконец-то закончил свои речи, десятку выпускников уводил всё еще бледный Куратор в сторону выхода из кампуса. Кирк игриво кинул взгляд прямо в глаза Далии, но не встретил в них ничего, кроме холодного безразличия.
В гуще утреннего космопорта Кирк ловил себя на мысли, что чувствует себя здесь более уместно, чем в парадных коридорах «Силы разума». Мятая форма не вызывала здесь недоуменных взглядов — вокруг хватало своих поношенных курток и замызганных рюкзаков. Прядь волос, вечно выбивавшаяся из-под кепки, натирала лоб, но он даже не пытался её поправить. Он шёл, слегка сутулясь — не от тяжести, а по старой привычке экономить пространство в тесных кубриках и библиотечных кабинах. Рука сама потянулась поправить ремень сумки, и он ощутил знакомую грубость ткани на сгибах пальцев. Воздух пах озоном, металлом и чужими планетами. В этом хаосе огней, объявлений и чужих лиц он поймал своё отражение в матовой поверхности грузового контейнера — уставшее, сосредоточенное, без намёка на торжественность. Таким он себя и помнил. Таким, наверное, и должен был лететь.
Они подходили к стыковочному шлюзу «Путь в Ангару». Массивный стальной пласт герметизации отделял выпускников от зрелища на причале: компактный, ультрасовременный пассажирский крейсер-челнок. Несмотря на скромные по меркам космического флота размеры, пузырь искривлённого пространства этого крейсера-челнока мог запросто раздавить не только космопорт, но и все прилегающие районы. Обычно без маяка когерентный переход невозможен или смертельно опасен, однако «Путь в Ангару» — уникальная разработка, созданная специально для транспортировки сразу на «Горизонт», минуя Сектор Серый Квадрант. Именно поэтому его пузырь в несколько раз больше, чем у военного фрегата. Расположить маяк в секторе Ангара практически невозможно: широкополосное ЭМ-излучение и когерентные терагерцовые импульсы Когерентного Источника не позволяют установить стабилизационный маяк на постоянной основе. Мобильные же якоря утрачиваются спустя несколько недель и не могут предоставить чёткую координату для прыжка с территории Гефестианского Синдиката. Эти исследования заняли у учёных «Горизонта» годы, однако Кирку и другим выпускникам они достались почти даром.
— Документы, — холодно произнёс куратор.
Выпускники выстроились плотной толпой перед двумя офицерами, внимательно рассматривавшими их лица. В документы они почти не смотрели. Один офицер кратко окинул взглядом молодых людей, кивнул в адрес Далии и указал рукой — её пропустили первой.
— Как обычно, — вздохнул Макс.
— Не переживай, ты следующий, — констатировал Кирк.
Внезапно, в абсолютном молчании, к Кирку подошёл третий офицер, появившийся будто из ниоткуда. Его чёрная блестящая форма, безупречная осанка и внимательный, опытный взгляд отбили у Кирка всякое желание язвить.
— Пройдёмте, — фраза прозвучала очень вежливо, но что-то в тоне подсказывало: в случае неповиновения он так же вежливо достанет из кобуры на бедре табельное оружие и применит его против любого из стоявших вокруг — будь то Кирк, Далия или товарищ по службе.
Даже куратор выглядел испуганно; у него не было и мысли что-то возразить или, наоборот, посодействовать. Другие выпускники молча уставились в пол, делая вид, что не замечают происходящего. Глаза Макса стали стеклянными; он упорно проверял свой рюкзак, будто искал несуществующий дефект.
Офицер отвёл Кирка в недалеко расположенную, уединённую будку. Кирк слышал о «кабинетах синдикатской бдительности», но никогда не видел их прежде. Отец Кирка бывал в таком однажды. Он не рассказывал ни о причинах, ни о результатах.
— Садитесь, — с той же холодной вежливостью произнёс офицер.
Кирк сел на железный стул с прямой спинкой. Перед ним был стол, на котором педантично расположились рабочий компьютер и детектор информации — небольшую черно-изумрудную коробочку с несколькими диодами-индикаторами.
— Если я не успею на посадку... — тревожно, но спокойно начал Кирк, но не успел закончить фразу.
— То на «Горизонт» не улетит один из десяти лучших выпускников «Силы Разума» за последние пять лет. У нас есть двенадцать минут тридцать две секунды., — офицер не сел за стол, а встал прямо над Кирком. Его взгляд был так же спокоен и вежлив, как тон, и так же опасен.
— По ОРС вам поступило сообщение от Глеба и Розы Сервано вчера в 22:37. Сообщение было прослушано вами один раз в 22:45. Длительность — четыре с половиной минуты. Вы подтверждаете данную информацию? — в такт вопросу детектор информации тихонько завибрировал.
— Да, — Кирк постарался собрать все силы, но голос предательски дрогнул.
— Глеб и Роза Сервано — ваши кровные родители или опекуны? — продолжил офицер. Детектор снова завибрировал, но чуть слабее, явно ожидая ответа.
— Кровные родители, — Кирк старался не смотреть на детектор, но весь его слух уловил усиливающуюся вибрацию. Прибор закончил калибровку.
— Вам известно, о каких слухах говорила Роза Сервано? — тон офицера сменился: он перестал быть вежливым, стал более властным и требовательным.
Кирк понимал, что каждое его слово ставило под угрозу не только путешествие на «Горизонт», но и жизни — его и его родителей. Он понятия не имел, что имела в виду мать. Однако кое-какие слухи он знал. Мозг отчаянно искал правильную логику ответа. Сказать «не знаю» — соврать и сказать правду одновременно в контексте сообщения. Сказать «знаю» — сразу поставить под угрозу маму с папой, ведь тогда выйдет, что они не раз обсуждали «слухи».
— Из-за всех трений с Орбитальной Директорией могут прикрыть программу совместных научных разработок на «Горизонте». В результате возможна утеря даже мобильных якорей. Наш корабль может оказаться в тупике подпространства с непредсказуемым исходом. Это слухи, которые ходили по институту. Их достоверность вызывает сомнения — я уверен, что Архонт не допустит узурпации такой важной научной станции, как «Горизонт», в руках интриганов из Орбитальной Директории. О том, что может быть известно из этих слухов моей... — он осекся, — ...Розе Сервано или Глебу Сервано мне неизвестно. Связь с сектором «Народная Воля» слишком длительная; я не общался с Розой и Глебом Сервано с момента перевода на кафедру Когерентности. Официальные новости ничего не говорят о неких слухах среди населения. К сожалению, я ничем не могу обосновать или опровергнуть слова Розы Сервано, переданные мне в сообщении вчера в 22:45. Если уважаемый господин офицер конкретизирует свой вопрос, возможно, я смогу ответить более точно. — Голос Кирка прозвучал уверенно и чётко, будто стук пальцев по инфопланшету.
Офицер медленно, но уверенно протянул руку к детектору информации, нажал кнопку выключения записи.
— Вы свободны. Пройдите досмотр у шлюза на предмет несанкционированных предметов. Будьте осторожны — шлюз закрывается через десять минут двадцать две секунды, — ласково сказал офицер.
Сопровождать Кирка обратно он не соизволил. У шлюза двое офицеров снова молча, машинально взяли в руки документы Кирка и так же молча его пропустили.
Кирк, всё ещё сжимая в потной ладони документы, вышел в зону погрузочного шлюза. Воздух здесь вибрировал от гула тяжёлого оборудования и шипел струями сжатых газов. Он почти наткнулся на Макса, который нервно переминался с ноги на ногу у массивного шлюзового портала.
— Прости, — выпалил Макс, не глядя ему в глаза. — Я... они бы меня...
— Заткнись, — отрезал Кирк, но без злобы. Он резко выдохнул, сминая в кармане пустую пачку от сигарет. — Купишь мне пиво. Первое же. Ладно, я всё понимаю.
Он действительно понимал. Понимал так же чётко, как и конструкцию шлюза перед ними: матовый титановый сплав, стыки, завальцованные с точностью до микрона. Не для красоты. Для того, чтобы выдержать перепад давлений между условной «нормой» доков и безумием, которое начиналось за этим порогом.
Они двинулись к светящейся полосе-указателю. «Путь в Ангару» не был виден отсюда целиком — лишь фрагмент ближней грани, нависающий, как отвесная скала. Но Кирк успел зацепить взглядом контур. Не обтекаемый корпус, а усечённый октаэдр, стянутый поясами силовых шпангоутов. Геометрический императив, лишённый намёка на элегантность. Пробойник.
— Смотри-ка, — кивнул Макс на массивные кварцевые линзы, тускло поблёскивавшие на этой грани, каждая размером с шлюзовой кокон. — Цветочки нарисовали.
— Когерентные излучатели, — автоматически поправил Кирк, его мозг, отключая остатки дрожи, начинал расчёты. Обычный КП-двигатель облекал корабль пузырём вплотную. Этот, судя по конфигурации, должен был раскочегарить сферу, чей радиус превышал габариты в двадцать раз. Прыжок вслепую. Стабилизация домена подпространства чистым энергетическим напором. Идиотизм. Гениальный, государственного масштаба идиотизм.
«Путь» был инженерным ответом на вопрос, который сама вселенная считала риторическим: как провести когерентный переход без стабильного маяка? Ответ был грубым, величественным и слегка безумным. Корпус челнока не имел обтекаемых линий звездолётов из роликов. Он был геометрическим императивом — укороченный октаэдр, стянутый поясами силовых шпангоутов. Каждая грань несла батареи когерентных излучателей, чьи кварцевые линзы, размером со шлюз, тускло поблёскивали в доковом свете. Это не было судном для плавания. Это был пробойник пространства. Раз нельзя поставить маяк в точке Б, мы сделаем так, чтобы точка А — наш корабль — стал достаточно тяжёлым якорем сам для себя.
Внутри их встретила не тишина, а её инженерная противоположность — слоистый, отфильтрованный звук. За общим гулом систем жизнеобеспечения угадывался низкочастотный гул, биение термоядерного сердца где-то в глубинах. Воздух пах не стерильностью, а инертным газом с лёгкой, знакомой по лабораториям примесью озона. Запах работающей высоковольтной плазмы.
— Ух, пахнет как в цеху у моего дяди после короткого замыкания, — фыркнул Макс, но Кирк уже водил пальцами по стыку шестигранных композитных панелей, выстилавших коридор. Точность сопряжения — в пределах микрометра. Такое не делалось вручную. Это был плод стандартизации, доведённой до абсолюта: каждый модуль, от жилого куба до блока излучателей, производился на разных концах Синдиката, но сходился здесь, в идеальную геометрию. Триумф системного подхода, где гениальность была растворена в миллионах исполненных протоколов.
— Идём, лаборант, — толкнул он Макса в сторону маркировки их секции. — Ты же не хочешь, чтобы эта бронированная утроба выплюнула нас, не долетев?
Их каюта-куб была вершиной этого инженерного фанатизма. Всё подчинено логике сверхпроводящей эффективности. Свет исходил не от плафонов, а от всей поверхности потолка, равномерный и без теней — верный признак фотонно-кристаллических панелей, исключающих ослепление при скачках напряжения. Макс швырнул рюкзак на нижнюю койку.
— Ну что, гений? Доволен? Тебя чуть не скрутили, а ты тут стены щупаешь.
Кирк не ответил. Он обнаружил интерфейс терминала. Не просто экран, а полноценный порт для нейрошунта, с гнездом под стандартный кабель академического образца. Он вёл не к развлекательной библиотеке, а к ограниченной, но технической схеме корабля — разделу «Для ознакомления курсантов». Система не просто везла груз. Она допускала его, пусть и под надзором, к пониманию механизма. Прямо сейчас, в этой капсуле, летящей к аномалии, сын водителя и аптекарши имел возможность наблюдать за колебаниями гравитационной метрики Алькубьерре в режиме, близком к реальному времени. Эта мысль обожгла Кирка сильнее, чем едко-жёлтое солнце на его родной планете.
— Макс.
— А?
— Пиво ты мне всё-таки купишь. Но не одно.
— Сколько?
— Пока не кончится. Или пока мы не сойдём с ума. Что наступит раньше.
