Глеб подъехал к офису «Колодца памяти». Очень необычная фирма, если верить ее рекламе. Внутри его встретил менеджер в наряде откуда-то из петровских времен. Бейджик с именем «Егор» странно смотрелся на камзоле.
   ― Добрый вечер, добрый господин, ― не смущаясь тавтологии, выдал Егор. ― Рады приветствовать вас в нашей реинкарнационной лаборатории!
   ― Да, да, ни капли в этом не сомневаюсь, ― покивал Глеб. Он смотрел на ракетоподобную махину в центре помещения, столько раз виденную в рекламных роликах, и пытался понять, действительно ли она работает, или это обман вроде механического турка. Средневековый интерьер контрастировал с внешне высокотехнологичным устройством.
   ― Как я понимаю, добрый господин, вы пришли вернуть себе память одной из ваших прошлых реинкарнаций.
   ― Эмм… Совершенно верно.
   ― Превосходно! Все клиенты из первой десятки получают семидесятипроцентную скидку, и вы у нас седьмой! Счастливые числа, не находите?
   ― Большое спасибо. Теперь я могу заплатить вместо четырехсот тысяч рублей только… эм… Что-то я плохо считаю в конце дня.
   ― Сто девяносто девять, ― охотно подсказал Егор.
   ― Да, да, всё верно.
   ― Проходите сюда, ― позвала девушка в костюме то ли графини, то ли куртизанки, Глеб не особо в них разбирался. Она сидела в отдельной комнатке напротив «ракеты», где на столе стояло большое закрытое блюдо, а вокруг стайкой расположились стулья Чиппендейла.
   Недоумевая, почему его ведут к блюду, а не к «ракете», Глеб присел на стул.
   ― Вы такой солидный. Уверена, в одной из прошлых жизней вы были принцем.
   ― Как вы угадали?
   Девушка рассмеялась. От нее пахло цветущими тюльпанами. Неплохо, пожалуй, вспомнить жизнь какого-нибудь принца, проводящего все дни в садах с тюльпанами.
   ― Давайте, надевайте мне на голову ту штуку с антеннами, и посмотрим, кого мне вспомнить, ― поторопил Глеб.
   ― Простите, но у нас нет такой штуки.
   ― Как нет, я же в рекламе видел.
   ― У нашего рекламного агентства слишком бурная фантазия, ― снова рассмеялась девушка без бейджика.
   ― Как вас зовут?
   ― Ирина.
   ― Ирина, я очень тороплюсь. Мой бизнес требует, чтобы я вернулся от вас не позже десяти вечера. А сейчас уже семь.
   ― О, мы постараемся закончить быстрее.
   Она сняла медную крышку. На блюде оказался толстый диск холодца. Это был самый обычный холодец, Глеб ясно видел кусочки мяса.
   ― Это что?
   ― Холодец памяти, ― уверенно ответила Ирина.
   ― Но… ваша фирма «Колодец памяти», а не «Холодец памяти».
   ― Ах, это такой маркетинговый ход. Не все любят холодец. А в колодце есть что-то такое загадочное, помните фильм «Звонок»?
   ― Как насчет «Желе памяти»?
   ― Звучит превосходно! Мы непременно переименуемся!
   ― То есть, никакого водоворота со вспышками, никакого «Ух-хууууу!»? Я просто должен съесть холодец с каким-то наркотическим веществом?
   ― Там нет наркотических веществ, что вы. Вместо воды здесь особый раствор, разработанный в НИИ имени Гундяева, он имеет особую консистенцию, похожую на замороженный мясной бульон. Мясо мраморного теленка в нем только для улучшения вкусовых качеств.
   ― Очень интересно. Я-то думал, будет кабинка как в «Фаллаут 4». Ну, или хотя бы в вашем промо.
   ― Можете поверить, это намного удобнее.
   Почему только эта девушка несет чушь с такой уверенностью в глазах?
   ― Так, допустим. В какую же из своих прошлых жизней я попаду?
   ― В ту, в которой вы были богаче всего.
   ― Принц?
   ― Возможно даже, король.
   ― Или император?
   ― Император, да, вы правы, точно император.
   ― А если нет?
   ― Здесь многое зависит от вашего желания. Если не хотите вспоминать себя в роли императора, то, скорее всего, вспомните кого-то другого. Но уверяю вас, не менее успешного, чем вы есть сейчас. Ваш ум, ваше умение вести бизнес, разве можно сомневаться, что в прошлых жизнях вы были как минимум аристократом?
   ― А страна? Если я окажусь в другой стране, я буду понимать язык?
   ― Да. Если все прошлые души понимали язык своего окружения, то и вы будете понимать, мы гарантируем.
   ― Последний вопрос.
   ― Пожалуйста.
   ― Я могу взять с собой какой-нибудь предмет?
   Ирина округлила глаза.
   ― Ну, как во всех этих книжках про попаданцев. Танк там или калаш. Пару гранат, не знаю.
   ― Кого вы собрались там убивать?!
   ― Да или нет?
   ― К сожалению, я вынуждена сказать нет. Мне совершенно не хочется вам отказывать, но здесь не перемещения во времени или в параллельных мирах. Это воспоминания вашей души. Воспоминания.
   ― Я разочарован. Чем же мне заниматься в средневековье, если у меня не будет калаша?
   ― Представьте это как экскурсию.
   ― Не хочу представлять. Или я возьму с собой калаш, или мне поможет в этом другое агентство по переселению душ.
   В комнатку вошел менеджер Егор:
   ― Прошу прощения, добрый господин?
   ― Видите ли, я хочу с помощью оружия так сказать укрепить свою прошложизневую власть, или как там правильно говорится. А эта мадмуазель мне препятствует.
   ― Ирина! Как ты могла? ― наигранно возмутился Егор.
   ― Насколько я знаю технические возможности нашего препарата, он не позволяет транспортировать предметы в воспоминания.
   ― Боже мой, кто тебе сказал такую глупость?
   Ирина потупилась.
   Егор снова обратился к Глебу:
   ― Сейчас всё будет, как вы хотели! Для этого мы аккуратненько вставим оружие в холодец. Может быть, оно у вас с собой?
   ― Да, конечно, у меня есть мачете и калаш. Там, в машине. Сейчас мой друг принесет.
   ― Боюсь, прозвучит неуместно, но как к этому относится полиция?
   ― Хорошо относится, а что такого-то? У меня с полицией очень хорошие отношения, знаете ли. Так что, я звоню ему?
   ― Конечно, конечно. Но выбрать можно только одно. Мачете или автомат?
   ― АК-47.
   Спустя пять минут Глеб любовался на то, как его автомат, оказавшийся АКМ, обкладывают кусками «волшебного» холодца. Вдруг он что-то вспомнил:
   ― Стойте! Тут рожок полупустой. Давайте вставим полный и еще четыре положим.
   ― А сможете ли вы всё это съесть? ― удивилась Ирина.
   ― Патроны 7.62 еще никому не повредили.
   ― Вы как всегда правы, добрый господин, ― покивал Егор. ― Я и сам люблю рожки. С кетчупом. Вам принести кетчуп?
   ― Нет, нет, кетчуп ― он для баб и слабаков.
   ― Как скажете.
   Глебу не пришлось есть ни автомат, ни магазины. Едва раствор попал в его желудок, он начал впадать в дрему и уже спустя десяток ложек уснул, откинувшись на высокую спинку. Проспав по ощущениям полчаса-час, он открыл глаза. О чем сразу пожалел. Он закрыл глаза обратно и стал прислушиваться. Дурным голосом орали петухи, каркали вороны, трещал огонь в печи. Спина чесалась от грязной рубахи. На плечо легла чья-то мягкая рука, усугубив дискомфорт.
   ― Что с тобой, Жёлтик, болезный? ― прозвучал старушечий голос.
   ― Эм, я не Жёлтик и не болезный. Женщина, вы кто?
   ― Мать твоя, скотина ты этакая!
   Мягкая ладонь на удивление твердо шандырахнула по затылку. Пришлось открыть глаза и созерцать закопченную избу, пытаясь найти автомат. Телепортировался он или нет? В полутьме не было видно.
   ― Слушай, мать, я, кажись, умом немножко того. Это всё от дыма. Выйду вот на улицу и в себя приду. Только скажи, мы с тобой к какому слою общества относимся?
   ― Чего-чего? Жёлтик, сынок, где слов таких набрался?
   ― Ну, по масти мы кто?
   ― Смерды, а кто ж. Как отец твой и дед и прадед, и мои деды тоже.
   Глеб встал с лавки, походил по избе, пытаясь унять возникшую злость. Король, император, аристократ, вот так, да? Ваш ум, видите ли, ваша хватка. Нога споткнулась обо что-то большое и железное.
   ― Инь и янь мне в чакру! Хоть с этим не обманули.
   Глеб подобрал автомат, рассыпавшиеся магазины и собрался на выход.
   ― Мааам… Где у нас дверь?
   ― Ах ты ж дубина! Если б только отца твоего волки не порвали… Старая я совсем стала, чем же тебя уму-то учить… Что это ты потащил?
   ― Неважно. Где дверь? А хотя, стой. Год какой сейчас?
   ― Тебе-то какое дело, эх ты, дурак да дурак…
   ― Я дурак потому что не знаю год или потому что хочу узнать?
   ―Тринадцатый год княжения великого князя Василия Дмитриевича благого, ― неожиданно грамотно сообщила старушка. Только это совсем не помогло Глебу. Он еще знал о том, что шеститысячные года по старому летоисчислению соответствовали средневековью, но временем правления всяких там василиев не интересовался.
   С улицы донесся топот конницы.
   ― Спрячься и не выходи. Увидят, зашибут.
   ― Кто зашибет-то? Я сам кого хочешь зашибу. ― Глеб передернул затвор.
   ― Веслом-то?
   ― Да не весло это, мам! Кто? Дружинники?
   ― Вои татар бить едут.
   ― Чего им татар-то бить, у меня самого мама татарка.
   ― Как ты меня обозвал?!
   Глеб вовремя обнаружил крохотную дверку во двор, чтобы успеть не получить горшком в затылок. За оградой клубилась пыль, реяли копья. Глеб открыл калитку, но выйти долго не решался ― был велик риск попасть под нескончаемую вереницу копыт. Через какое-то время ряды начали редеть, пыль улегаться, топот стихать. Глеб уже различал одежду всадников ― шлемы с кольчужной защитой лица и пластинчатые доспехи, почти скрытые плащами с капюшонами. Всадников сопровождали пешие воины без доспехов и копий, но с какими-то палками на плечах, похожими на незажженные факелы. Дорогу ночью освещать будут, догадался Глеб.
   ― Эй! Вы! Там, на палубе! ― попытался он привлечь к себе внимание. Для убедительности он махал автоматом. Воины никак не реагировали, поэтому Глеб дал короткую очередь по-над шлемами.
   Воины обернулись на звук стрельбы. Пара всадников и три пехотинца отделились от строя и окружили Глеба.
   ― Ты бахал? ― спросил один из всадников.
   ― Я. И еще могу. По вам. Подчинитесь мне, идите под мою руку, я приведу вас к славе. А иначе всех перебахаю. Выбирайте.
   Всадники переглянулись:
   ― Что этот смерд несет?
   ― А я откуда знаю?
   Глеб даже обрадовался. Пора показать этим зазнавшимся средневековым харям всю мощь огнестрела. Он снес длинной очередью всадника слева. Тот успел закрыться щитом, но, как видно, не помогло. Всадник рухнул спиной на землю.
   ― Я так каждого могу, ясно? Теперь я ваш король, или кто там у вас? Царь? Хан? А, этот, князь великий. Никаких вам василиев. Глеб первый вами правит теперь. Подчинитесь или падите.
   Увлекшись речью, он не обратил внимания на почесывание одним пехотинцем факела другого. Гомосексуальная эротика его сейчас интересовала в самую последнюю очередь. Точнее, никогда не интересовала. Ни в какую очередь.
   Третий пехотинец помог подняться всаднику. Почему-то тот остался жив, отделался только сломанной рукой и лопнувшим щитом.
   Глеб стал кричать еще громче, переводя автомат с одного на другого.
   ― Стоять не двигаться! Шевельнетесь, расстреляю!
   ― Не стреляй пока, сейчас наша очередь, ― ответил любитель почесывать факела и быстрым движением поджег. Факел вдруг выстрелил с ужасным грохотом. Глеба опрокинуло, автомат вылетел из рук. Перед глазами разбегались курицы по двору. И что-то еще. Какие-то круги.
   Глеб хотел отматерить хитрых средневековых содомитов, которые вместо того, чтобы драться мечами и копьями, как им и положено, стреляют по автоматчикам. Из горла вышел только слабый хрип вперемешку с бульканьем крови.
   Он не понимал, где пуля. Казалось, она прошла по всему телу и застряла где-то в одном из проделанных ходов. Огромная, гигантская пуля, прямо не пуля, а летающая булава. Это так неправильно. Но это же только воспоминание, верно? Сейчас его вернут в реальную жизнь. Где там Егор, где Ирина?
   ― Посмотри, что у него, ― услышал Глеб чей-то приказ. Он уже не понимал, что речь об автомате, мысли гасли как огарок. Оставалась одна: его должны вернуть. Обязательно.
   Но… воспоминание ли это? Реинкарнар… карнаркар… нет.

Отредактировано Easy (02.08.2025 09:42:24)