Итак, выкладываю первую часть первой главы, хотя что-то мне подсказывает, что ещё несколько раз всё поменяется.
На какой части вы уснули?
----------------------

Глава 1. Мотылёк

Привет, Би. Как поживаешь?

Возможно, ты был достаточно умён взять за труд скомпилировать и изучить выжимку документа, прежде чем читать его полностью. Если так, ты уже знаешь, кто я. Если же нет, дабы немного тебя позабавить, следуя избранной драматургической форме, я несколько отложу своё представление, а то и вовсе забуду об оном, поскольку уверен – ты без труда узнаешь меня в одном из персонажей, лишь только дело дойдёт до моего искромётного появления.

И да, к сожалению, нарушая только что созданную интригу, и соблюдая установленный протокол — который, как я успел убедиться, совершенно не работает – обязан написать следующее: шалфей, гранат, бальзамин, 144, 15, 28, памятка, Нострадамус, Шварцшильд.

Однако же сообщу – твоя гипотеза о моей персоне верна до определённой степени. Обсуждение же степени её достоверности составляет немалую часть текста и, я бы даже сказал, красной нитью пронизывает его.

Моё письмо не из коротких. Оно охватывает события, которые могли бы произойти в течение месяца после его получения, но на этом временном промежутке я подробно не останавливаюсь, спеша перейти к мёду – бесконечно длинному месяцу случившемуся пятнадцатью годами после. Именно там, в этой временной позиции, я имею удовольствие находиться прямо сейчас. Словосочетание «могли бы» означает, что теперь, раз уж ты получил моё письмо, описанное не случиться, или прояви ты некоторое упрямство, случится по сценарию близкому, но не тождественному.

Не желая запутывать вступление далее, всю необходимую информацию изложу по ходу повествования. Но, прежде вот что…

В конце я прошу тебя об одолжении, в котором, почти уверен, ты не откажешь. Если же случится так, что моей просьбы ты не удовлетворишь, знай, что я нисколечко не расстроюсь и, имея потенциально бесконечное количество попыток, всё равно найду способ убедить тебя, или кого-то из тебя, чтобы это ни значило.

Быть может мне придётся изменить текст или вообще отказаться от вычурной формы литературного произведения, которая, будем честны, здесь совершенно избыточна. Это не имеет значения. Если ты ответишь отказом, я единственно прошу тебя и через тебя наших старших товарищей воздержаться от посещения места, именуемого «Храм». Впрочем, если и эта просьба окажется отклонена – честно говоря, мне даже интересно что произойдёт, когда, вооружившись моим изложением ты попробуешь протестировать предел.

Со своей стороны скажу вот что: сейчас мне с полной достоверностью известно, а по прочтении письма станет известно и тебе — попасть внутрь «Храма» совершенно невозможно.

***

Узор почти сложился — казалось, подкрути пару констант, но мелкая рябь, едва заметная на поверхности, в глубине росла, множилась, обращала рисунок кривым отражением оригинала, покуда сходство не терялось вовсе. Бинеш крутил головоломку второй час, и она порядком начинала подбешивать.

Слышался гул приводов. Дома выросли уже давно и теперь дроны-пауки сновали между кораблём и новорожденной базой, таскали, расставляли мебель, приборы, весь тот нехитрый скарб, что «Запасной Игрок» привёз с собой для будущей экспедиции. Где-то внутри зданий пауки собирали коммуникации, наводили лоск. Закравшаяся мысль помочь машинам, едва возникнув, с позором была изгнана – не столь из лени, сколь из соображения полнейшей бессмысленности этого начинания. Роботы справятся и лучше, и быстрее.

"Где их черти носят", — подумал Бинеш, растягиваясь на фиолетовой траве. Дыхательная трубка неприятно опустилась на щёку. Очки он снял, чтобы проецируемый на визор срез недорешённого фрактала не мешал смотреть в небо.

Небо было каким-то слишком алым, как бывает на самом закате, при высотной облачности. А вчера в это же время оно было бледно-голубым с желтоватым отливом. Удивительно! Тут точно должна была быть какая-то тайна! Может небо покраснело из-за пыли, поднятой песчаной бурей на востоке — за горной грядой? А может... Кстати, а что ещё может? Бинеш причмокнул, предвкушая расследование.

Метан или сера отпадают – следы метана есть, но совсем чуть-чуть, серы не водится вовсе. Аврора? Не на такой же широте! Пигментные микроорганизмы в воздухе — это интересней, но откуда бы им взяться в нужном количестве... Может звезда внезапно покраснела?! Было бы забавно, только с чего вдруг. Нормальная звезда. "К" класс — Оранжевый карлик. Вон, висит большим мутноватым блином. А мутноватым почему? Известно почему – потому что в воздухе пыль.

Сразу стало скучно.

Дело, меж тем, близилось к вечеру. Мутный блин, уже совершил больше половины ежедневного моциона и потихонечку клонился к земле.

Пахло прелым, болотом и сепаратором. Атмосфера на планете притворялась пригодной для дыхания, но человеку кислорода в воздухе не хватало, углекислоты было многовато. Дышать можно, но подыши таким минут десять — голова будет гудеть как колокол, а сам на стенку полезешь, не понимая, что с тобой происходит. Вот потому приходилось использовать сепаратор, слегка меняя концентрации газов во вдыхаемой смеси, и завидовать местной фауне, приспособленной обходиться без подобных ухищрений.

В кустах, никакого внимания не обращая на инопланетянина, обычную жизнь вели эндемичные формы. По покачивающимся ветвям переползали удивительно многочисленные хамелеоны, прозванные так по нестрогой колонистской классификации за конвергентную схожесть с земным собратом. Хлопали крышки поющих кактусов, разнося в воздухе мелодичный колокольный звон. Прыгала и тут же исчезала в кустах и траве некаталогизированная мелочь.

За кустами кривые ветвистые деревья, сперва редкие и небольшие, переходили в тёмный лес, с почти сплошной крышей-пологом. По правую руку в километре текла река. За ней поднимался поросший кустарником высокий холм.

Руины скрывались в глубине леса. Руины чужой цивилизации — это, вообще-то, дико интересно. Во сяком случае, когда они от тебя в тринадцати световых годах. К руинам Бинеш уже сходил вчера вместе с Термином. Комплекс оказался изрядно присыпан землёй, порос мерзкой вьющейся колючкой, и почти скрылся за лесным пологом от взглядов высотных разведчиков. Поживиться оказалось особо нечем. Всем, что плохо лежало, уже поживились местные. Пусть до посёлка шестьдесят километров, но разве ж остановят шестьдесят километров человека, вознамерившегося разорить остатки чужой цивилизации. Бинеша не остановили тринадцать световых лет. Куда уж шестидесяти километрам.

Впрочем, зеленоватый чуть светящийся материал, из которого были сделаны некоторые здания интересовал его более чем. Материал именовали зелёным камнем, хотя был ли он действительно камнем, оставалось неясно и поныне. Пока Термин осматривал сохранившиеся постройки, Бинеш попытался отколоть кусок. Не получилось — камень оказался на удивление твёрдым и прочным. Говорили, что строения из зелёного камня, есть почти в каждом древнем комплексе. Комплексов же на планете нашли преизрядно. Археологам на сотню лет работы. Вот и здешний комплекс был отнюдь не первым — то ли двадцатым, то ли пятидесятым в программе исследования.

И всё же теперь, находясь в двух километрах от места ещё позавчера ему снившемуся, Бинеш не мог понять, что вообще его тянуло к бесполезным развалинам. Скучно!

Лежать было жёстко и неудобно, телу в комбинезоне тепло, голове — холодно. Вставать не хотелось. Встанешь — сразу придётся искать, чем заняться. А заняться — решительно нечем. Можно запустить фильм или игру из бесконечной корабельной базы. Но что с них толку, если база почти бесконечная? Всё не пересмотришь!

Мысль вернулась к головоломке. Если удастся увидеть, на какой глубине отклонения становятся заметны и посмотреть, как глубина зависит от параметров, то, возможно, удастся понять, в каком параметре дело. Бинеш задумался. Это звучало как план. Ещё можно было придумать или заставить компьютер придумать критерии близости двух фракталов и пройтись по градиенту. Это тоже звучало как план. Арториус скажет, что — использовать алгоритмы не спортивно. Но мало ли что скажет Арториус. Термин всегда всё алгоритмами щёлкает и Арториус ему никогда ничего не говорит.

Бинеш немного обиделся на Арториуса и на мать за то, что они оставили его выращивать базу. В посёлок не взяли как полулегального, сказали мол, первый визит официальный. Так и сказали – официальный! Сказали, в следующий раз съездишь. Будто-то бы база не могла вырасти сама. И теперь он здесь, а они в посёлке. Их там кормят и что-то местное рассказывают. А он с пауками, таскающими стулья.

— Сильф! Мне скучно!

— И чего бы ты хотел, дорогой мой? Пожалеть тебя? — спросил голос из наушника. — Ой какой ты бедный… Сходи вон книжку почитай.

— Придумай что-то другое.

— Могу всякое-разное рассказать.

— Расскажи.

— И о чём же ты хочешь услышать? Какая тема развеет твою скуку?

— А расскажи мне… — надо было что-то придумать, — Расскажи, что такое эта самая скука! — он погрозил небу пальцем, — Физиологически.

Бинеш водрузил очки на нос, те сразу же дорисовали маленькую девочку-эльфа, порхавшую над травой. То была Сильфида — его персональный искин-конвикт.

— Хм, дай подумать, — Сильфи посмотрела на небо, будто бы там была шпаргалка. Рядом с ней появилась схема мозга, — Когда внешняя стимуляция падает, активизируется сеть пассивного режима, — часть отделов на схеме подсветилась, — Она включается всегда, когда ты не сосредоточен на внешнем мире. Кроме того, тормозится префронтальная кора, а точнее её часть, отвечающая за внимание и планирование. На фоне низкого уровня дофамина это состояние ощущается скукой.

— Что-то как-то не подробно.

— Работа мозга довольно сложна. Я могла бы добавить пару тем в твой учебный курс.

— Подумаю, — сказал Бинеш и вправду собираясь подумать.

— К слову, в твоём возрасте префронтальная кора ещё не вполне созрела, что делает тебя склонным к импульсивным решениям, эмоциональным взрывам, и, — Сильфи картинно и громко зевнула, — чувствительным к скуке.

— Вот оно как…

— А я, кстати, знаю, чем тебя развлечь. Там Айн ловит непонятный сигнал со стороны леса. Вот прямо очень-очень непонятный.

— Сигнал? Какой сигнал? Радиосигнал?! Чего ты молчала? Давно?

— Минут десять. Никто не спрашивал.

— Я не спрашивал, потому что не знал. Но ты же знаешь, что я бы спросил, если бы знал.

— Если бы знал, зачем бы спрашивал.

Бинеш помигал глазами.

— Да ну тебя, — бросил он, спеша к кораблю.

* * *

"Запасной Игрок" походил на кирпич, сужающийся спереди в той части, где порядочному космолёту полагалась кабина. По четырём углам кирпича влеплены здоровенные ускорители, благодаря которым корабль одинаково хорошо, а если точнее – одинаково плохо, маневрировал как в атмосфере, так и в космосе. Вообще, «Запасной Игрок», как и всякий грузовик его класса, скорее напоминал летающий дом или летающий трёхэтажный контейнер, чем нормальный космический корабль. И в космосе летал забавно – крышей вперёд при разгоне и пузом при торможении. Сейчас он стоял на расширенных опорах, специально предназначенных для посадки на неподготовленные площадки, и даже несмотря на это на полметра утоп в грунте, не накренившись только лишь потому, что одна из опор выдвинулась существенно дальше остальных. 

Взбежав по трапу, Бинеш подрезал на повороте паука, чудом удержавшего на спине небольшой станок, пронёсся по кораблю и, взлетев по лестнице, ввалился в рубку.

Рухнув в операторское кресло, которое за две недели полёта уже стал считать своим, затребовал данные радиоэфира. Айн, корабельный искин-пилот, а по совместительству мастер за всё остальное, любезно вывел на экран нужный сигнал, разумно посчитав, что именно он будет интересен человеку.

Бинеш бросил глаз на спектральные характеристики, вычлененные паттерны, временные диаграммы, карту пеленга. Сигнал шёл сложной модуляцией в широком диапазоне длинных и средних волн. Слишком слабый для ионосферных переотражений, он шёл со стороны руин или от чего-то за ними лишь слегка превосходя уровень шума.

— Ты нашим сообщил? — спросил Бинеш.

— Распоряжение капитана было конкретным, — ровно пробасил искин, — цитирую, "не доставать капитана без существенной необходимости".

— А это не существенная необходимость? Тебе вон… лес светит!

— Нет, — отрезал Айн, — Я веду запись. Этого достаточно.

— Глупая железка, — буркнул Бинеш.

Глупая железка, впрочем, оказалась расторопной. Обнаружив передачу, Айн выслал рой.

Выстроившись массивом, дроны-стрекозы шли расходящимся порядком. Каждый дрон в отдельности не мог эффективно принимать сигнал в низких диапазонах, но вот распределённая антенна, которую они вместе создали — могла. Айн принимал сигнал с хорошей базой из точно рассчитанных геометрических точек, и, применив не самую хитрую математику рассчитал положение источника с очень неплохой точностью. В теории. На практике дело осложнял холмистый ландшафт, но всё равно область поиска он высчитал достаточно компактную. Вполне достаточно, чтобы обойти ногами.

Пальцы забегали по клавиатуре, подключая к посту оператора группу дронов, со вчерашнего дня обнюхивающих и картографирующих местность.

— Бота хочешь отправить? — спросила Сильфи, появившись в углу монитора, — Может спросим?

— Капитан велел не доставать капитана без существенной необходимости.

— Но и в работу вмешиваться не велел.

— Так и не запрещал же, — парировал Бинеш.

Сильфи пожала плечами. Не услышав дальнейших возражений, Бинеш дал команду. Две ласки, бросив дела, деловито юркнули в чащу.

* * *

Вездеход вернулся на закате. Поднялся по трапу, и вкатился в трюм, весело раскидывая комья грязи.

— ... Нет, это бессмыслица какая-то, — Арториус вывалился из транспорта, расправляя старомодный пиджак, — как это может быть? Если есть место, значит до него можно дойти. Очевидно? Очевидно.

— Это спонтанно зародившееся поверье. Место священное, всё такое, — предположил Термин, выуживая свёртки и коробки, — Эй Генри, поди сюда.

Паук послушно приковылял.

— Бери вот это и раскидай по контейнерам..., — Термин сдал роботу подарки и покупки. Генри вопросительно ухнул, — Я не знаю куда что, прояви здравый смысл.

— Завтра ты обнаружишь маячки в отсеке для топливных стержней, — Шахназ поднялась легко, будто бы не тряслась полтора часа на кочках и буераках. Её тёмный костюм, сочетавший в себе аристократическую элегантность и второй класс защиты, даже не был особо помят, — А что до местных верований, не может целый колониальный департамент настолько сойти с ума, чтобы просто взять и отказаться от исследования… этого. Грэйнхард — не тот человек, что легко поддастся суеверию. У него, если я не ошибаюсь — а я не ошибаюсь, один список публикаций на четыре страницы. Кстати, он назвал пирамиду храмом, а я так и не спросила, почему, если никто и никогда там не был.

— Если что-то непонятное — значит ритуальное, — Арториус вынул из кармана небольшой футляр и теперь крутил его в пальцах, будто бы не решаясь открыть, — У брата историка во все времена так было. Логично? Логично.

— Им деньги не за исследование руин платят, а ваш Грэйнхард вообще биолог, — сказал Термин

— Нейропсихолог, – поправила Шахназ, — когнитивист.

— Да хоть визажист. А что вообще здесь делает нейропсихолог? В любом случае, какое ему дело до наших черепков. Кстати, идея с законом природы мне понравилась. Я даже подумал, что это такой хитрый способ отвадить людей шляться где не просят, вот только...

— Вот только — это работает наоборот, — подхватил Арториус, — скажи тебе, что нечто метафизическое мешает заходить в конкретный квадрат, ты же первым пойдёшь и проверишь.

— Пойду и проверю, — согласился Термин.

— Ну вот значит завтра оттуда и начнём, — Шахназ направилась к двери.

— Да-с, — согласился Арториус, — Пойдём и проверим. Кстати, где твой сын?

— Тоже хотела бы это знать.

— В рубке, — объявила громкая связь, — подходите, у меня тут интересное. Я этот ваш храм нашёл.

Шахназ закатила глаза, но ничего не сказала.

* * *

Бинеш смотрел глазами FH38, слышал его ушами, чуял обонятельными сенсорами. FH38 неслышно ступал по лесной подстилке. Травы почти не было. На почтительном расстоянии друг от друга красноватые деревья возносились к небу, раскидывая над землёй купол бордовой листвы. FH38 шёл легко, ловко перелезал корни. Редкие поваленные деревья Бинеш или обходил, или вовсе перепрыгивал. Судя по звуку где-то наверху в кронах древ своим чередом, шла жизнь, но нижний этаж леса казался мертвенно пустым. За витиеватыми стволами мелькали силуэты иных разрушенных временем и сточенных дождями построек. В сумраке их можно было принять за наблюдающих издали гигантов. Вот только не было крупных животных на этой планете.

Бинеш двигался осторожно, опасливо озираясь, почти крался, интуитивно прижимаясь, прячась за деревьями и каменными развалинами, открытые пространства преодолевал короткими перебежками. Взгляни кто со стороны, подумал бы, что механический зверёк выслеживает мелкого грызуна, но добыча Бинеш охотился за совсем другой дичью. Он двигался в обход пирамидальной с выступающими рёбрами конструкции, сложенной из тёмно-зеленого фосфоресцирующего камня.

Напарник FH38 — FH39 обходил пирамиду с другой стороны. Бинеш отслеживал его зрительный канал на отдельном экране. На другом экране его собственное тело лежало в операторском кресле почти скрытое аппаратурой погружения. Рядом Арториус, Термин и Шахназ слушали краткое изложение Аина.

— Описание похоже, — говорил Арториус глядя на обзорный экран, куда транслировалось изображение с камер FH38, — Значит наш храм и источник пойманного сигнала — один тот же объект. Очень любопытненько. Айн, будь добр, пиши всё.

— Я всегда записываю, капитан, — безэмоционально ответил компьютер.

Арториус сидел в капитанском кресле. В старомодном пиджаке, надетом по случаю торжественного визита, в утыканной приборами рубке он смотрелся несколько комично.

— Вот и молодец. Вот и пиши.

— Насколько она здоровая? — спросил Термин.

— Порядка трёхсот метров в основании, — ответил Бинеш.

— Крупнее Хеопса, — заметила Шахназ.

— Но, кажется, ниже, — добавил Арториус.

Бинеш смотрел на вершину и склоны пирамиды. То, что он видел отображалось на обзорном экране рубки.

Компьютеру велели построить модель. Голографический проектор нарисовал в воздухе трёхмерную карту местности. Лес, почти плоское море листвы с небольшой прогалиной в том месте, где стояла пирамида. По высоте пирамида едва доходила до двух третей высоты окружающих деревьев и даже не смотря на значительного размера основание, деревья ухитрились укрыть здание почти полностью. Красными точками на голограмме высвечивались дроны.

— Восемьдесят метров, — Термин измерил высоту, — Но и вниз, вероятно, уходит.

Арториус вытащил из кармана футляр и вынул продолговатый камень — амулит. Камень тотчас же начал тускло мерцать.   

— Да-с, пониже чем Хеопс, — сказал Арториус, проводя пальцем по камню, — сильно ниже. Будь оно ритуальное, то логично было бы к небу возноситься, а оно к земле. Сразу видно — логика нечеловеческая. Логично? Логично.

— Вообще нелогично, — сказала Шахназ.

— Ты спрашивала, с чего Грэйнхард сказал, что это храм? Непонятно… Ну, а что нам известно о местной религии? Будем честны. Ничего. Не известно даже была ли она у строителей. Право слово, нам тут вообще почти ничего неизвестно, кроме разве того, что господа строили из материала, над которым консилиум из трёх искинов третий год безрезультатно колдует. Даже датировка... Ну как бы от десяти до ста тысяч лет, точность, конечно, великолепная, но даже так. При учёте состояния сооружений, да в лесу, да под дождями возраст совершенно небывалый. Вот бы хоть захоронение какое найти. Умирали же они наверно.

— Может и не умирали, — пожал плечами Термин.

— Эта конструкция выглядит куда как более ухоженной, чем развалины вокруг неё. И фонит в радиодиапазоне, — напомнила Шахназ.

— Вот и я к тому, что никакой это не храм, — заключил Арториус.

— Би, что ты кругами бродишь, как на экскурсии. Потыкай его уже. Нам закон проверить надо, — потребовал Термин.

Бинеш и сам бы давно потыкал, но что-то внутри него словно бы спрашивало, действительно ли ты готов подойти ближе и Бинеш был совершенно неуверен в ответе. С трудом он заставил себя направить бот к строению. Лапа FH38 скользнула по влажной почве, бот с трудом удержал равновесие. Бинеш повторил команду. Машина, мотнулась, будто пытаясь избавиться от воли погонщика, и нехотя, не в силах сопротивляться, развернулась, сделала шаг.

FH38 шёл к храму. В какой-то миг Бинеш явственно почувствовал, как робот разорвал невидимую завесу. Пространство разошлось, будто открылся потусторонний мир, но миг спустя всё снова стало прежним. Сердце ухнуло. Датчик пульса показал сотню. "Нормально всё, никто на тебя не прыгнет", — подумал Бинеш в полной уверенности, что какое-нибудь зверьё сейчас обязательно полезет под ноги дрону.

Прошло немного времени, когда FH38 коснулся камня. Сенсоры грубо передали тактильное ощущение. Камень был почти таким же, как на руинах, чуть шершавым, приятным на ощупь.

— Жаль, плакал наш закон. А я хотел таким коробку с печеньем защитить, — сказал Термин, потягиваясь.

— Любопытно. — Арториус смотрел на амулит, будто бы были в нём ответы на все вопросы, — и странно.

— Эй, ты в порядке?

Шахназ настороженно глядела на сына. Механизмы плавно отошли, освобождая тело. Он сел.

— Что-то на тебе лица нет, — Шахназ приложила руку ко лбу сына.

— Не-не, я в порядке. Просто эта штука... Она какая-то жуткая, — сказал Бинеш сбрасывая наваждение.

— Жуткая. Вот как, — повторил Арториус. Амулит в его руке сверкнул синим.

Потом началась рутина. Подогнали больше техники, отправив её выискивать следы входа в сооружение.

— Сообщать о радиосигнале будем? — спросил Термин мимоходом.

— А вот это, друг мой, очень хороший вопрос, о котором я думаю последние минут десять.

— Увы, но нельзя, — сказала Шахназ.

— Почему нельзя?, — не понял Бинеш.

— Потому что, — пояснил Арториус, — узнай кто, причём неважно, в деревне ли, в институте ли, об этом тут же прознают и в компаниях. А если узнают в компаниях, завтра тут будут люди вооружённые и люди любопытные. Причём вторые будут страшнее первых. Из-за них послезавтра район опять закроют, а нас попросят. Мы полетим домой, а экспедиция полетит в трубу.

— И дома нас за это не похвалят. — подтвердила Шахназ, —  Неверное слово и приоритет открытий, какими бы они ни были, уплывёт в неизвестные руки. Подсоберём материал, а потом можно будем поднимать шум.

— О! Политика! — лицо Бинеша порозовело.

— Она, будь она неладна, — вздохнул Арториус, — Кстати, Би, ты ведь не успел в сеть что-нибудь выбросить.

— Не-не. Ничё не было.

— Вот и хорошо. Вот и чудненько.

— Предлагаю пока сделать вид, что мы не сном ни духом, — сказала Шахназ, — Вернёмся к основной программе и будем ждать Эдуарда с основной командой.

Арториус же возразил: — Я против. Эдуарда ждать не будем. Первичную разведку проведём сами. Мало ли кто ещё может поймать радиосигнал.

— Логика в этом есть. Но пирамида никого не интересовала семь лет. С чего бы должна заинтересовать сейчас.

— Мне тоже интересно, почему до сих пор никто не регистрировал от неё радиосигналов, а нам вот... посчастливилось.

— Может и регистрировал, — сказал Термин, — только не пошёл проверять. Потому что закон. А закон, закон – это закон. А мы тут такие… нарушители.

— Мы осторожненько, — сказал Арториус. Амулит в его руке вновь сверкнул синим.

Отредактировано netricks (19.05.2025 12:56:15)

Действительно... Я был уверен, что так говорят

Я старался, чтобы оно читалось достаточно плавно. Я тут намеренно утяжеляю структуру, пытаясь создать флёр этакого викторианского письма. Но, возможно, буду упрощать

Потому что мёдом можно обмазываться и посыпать его перьями заливистого хохота

Возможно. Я пока не уверен. Она отражает характер персонажа и по моей задумке, должна добавить архаики, диссонируя с футуристическим сеттингом, выводя построение в область вне времени. Я пока не понял, будет ли это работать. Думаю, это станет видно по мере роста текста

Я думаю, это не страшно. Тут как с ульмотронами Стругацких. То что читатель не знает, как это работает тексту совершенно не мешает

Отредактировано netricks (19.05.2025 15:12:46)

Это удручает меня.

Что же, по крайней мере полтора моих читателя будут предупреждены, что без оперативной возможности погуглить что такое фрактал на мою территорию лучше не заходить. Потому что дальше проще не будет.

Не хотелось бы делать то же, что делает Питер Уотс, когда объясняет каждую гайку

Отредактировано netricks (19.05.2025 16:05:15)

Да, это косяк. Надо чётче прописать, что местные - это колонисты, которые тусят тут от силы лет семь

Вторая глава. Тут есть некоторая несогласованность с первой. Я решил отказаться от концепции "Храма" и теперь пирамиду называют пирамидой. Но в первой главе пока осталось.

***

Кукла

Мобильный разведывательно-лабораторный комплекс «MANTIS», сокращённое название которого, очевидно отсылает к богомолу и намекает на кентавроподобную форму машины, высотой доходил человеку до груди, опирался на четыре ноги, две передние конечности использовал как руки, хотя при случае мог опереться и на них. Утыканный всевозможными сенсорами, навигационными, атмосферными, поверхностно-контактными, радиационными, датчиками активного сканирования, встроенными спектрометрами и кучей такого, назначение чего Бинеш не ведал, мантис также обладал полноценным, хотя и ограниченным когнитивным ядром, что делало его даже не ходячей лабораторией, но самодостаточным исследователем, способным не только получить информацию, но и осмыслить её.

На "Запасном игроке" была два таких сокровища.

Подошли мантисы, поглядели на пирамиду, лапки потёрли, походили, побродили, ткнулись там да, сям, посветили, покричали, пошумели, да и выдали результат акустического и радиозондирований, нащупав дверь на глубине четырёх метров. Земля то ли наросла над зданием и сокрыла вход, то ли здание за прошедшие тысячелетия осело под собственным весом. Впрочем, судя по данным, конструкция, уходила в землю и глубже — за десяток метров, за границу чувствительности георадара. Анализ же звуковой картины, и вовсе дал безумный результат, будто бы пирамида не завершается вовсе, спускаясь вниз на сотни метров, что единогласно было объявлено абсолютнейшим бредом, следствием погрешностей оборудования и алгоритмов.

На то, чтоб откопать вход и укрепить раскоп у специально посланной по этому случаю бригады пауков ушло несколько часов и с приходом нового дня всё было готово. Нужно было только понять, как открыть каменную дверь.

В лесу царило марево, будто облако заползло под своды и укрылось там от утреннего солнца. Стволы терялись в утреннем тумане. Пробивавшиеся сквозь крону лучи рассеивались в нём, мягко наполняя пространство свечением, идущим, словно бы ото всюду. Под лапами хрустели опавшие листья, трескались ветки. Из-под земли поднялись на поверхность щётки тонких листочков-щетинок, быстро скрывающихся в земле, лишь только Бинеш оказывался рядом. Бинеш чувствовал робота ярко, гораздо ярче, чем могли передать сенсоры. То, на что не способна была техника и протоколы обратной связи, доделывало воображение. Он и впрямь был тем зверем, несущимся сквозь первобытный лес, сквозь скрывшийся в земле и растительности древний город, наслаждаясь теми несколькими минутами, которые потребуются вездеходу, чтобы добраться до пирамиды. Туда, куда сам он перенёсся мгновенно, благодаря технологии погружения.

Ощущение движения, бега в чужом теле захватило его, и он наконец-то позабыл о том странном взгляде, каким Арториус с утра смотрел ему в спину, не подозревая, что очки Бинеша транслируют изображение внутренних камер корабля и видит он несколько больше, чем позволяют глаза. 

Далеко за потусторонней границей восприятия в рубке лежало тело. Тот мир давал о себе знать затёкшими в неудобной позе ногами и нехитрой песенкой, которую Термин напевал, командуя собирающимся у пирамиды роем.

Проложив путь сквозь деревья и древний город, вездеход остановился перед пирамидой.

Арториус и Шахназ в полных скафандрах подошли к раскопу, и тогда, будто мановением волшебной палочки дверь пирамиды, надрывно ухнув, с грохотом трущихся друг о друга плит сама отошла в сторону.

— Да-с, оценка технического уровня резко повышается. Гипотезы? —спросил Арториус.

— На органику реагирует? — сказал Бинеш. Просто, чтобы что-то сказать.

Шахназ слегка пожала плечами.

Арториус спустился в раскоп, направил в открывшийся проём луч фонаря, высветив уходящий вглубь коридор, но увидел лишь тлеющий тёмный провал. Камень будто скрадывал свет фонаря, почти не отражая, и при этом сам едва-едва светился.

— Или, что гораздо проще, изнутри открыл кто-то, — чуть погодя добавил Термин — иду внутрь.

Стрекозы по одной залетали внутрь, осматриваясь, картографируя.

— Там холодно и судя по току воздуха, давление низковато, — сказал он, — радиации нет, излучение в норме.

— Очень-очень хорошо. Айн, пиши всё.

— Я пишу, капитан, — ответил компьютер.

— Дверку надо бы придержать: закроется — плохо будет — сказал Бинеш.

— Умница. — сказала Шахназ, чем даже заставила его покраснеть. Хотя… Под аппаратом погружения не видно. 

Дверь заблокировали валявшимся неподалёку брусом из того же тёмно-зелёного камня, выпавшим из когда-то сопровождавшей пирамиду, а ныне развалившейся постройки.

Пока Люди возились с распоркой, стараниями роя карта помещения росла. От коридора отходило несколько комнат. Частью пустых. Частью уставленных вертикальными плитами, покрытыми вязью фигурных символов, расставленных в полутора метрах друг от друга. "Надписи? Сказать, что повезло — это ничего не сказать", — комментировала Шахназ. В ещё одной комнате были навалены разнообразные вполне по-человечески выглядящие детали механизмов, как вчера из-под станка. В другой рядами стояли керамические вазы. Нашлась и каменная статуя очень уродливого двуногого сгорбленного жука с длиннющими свисающими усами. Статуя была обёрнута белой тканью, или сказать точнее одета в подобие греческой тоги.

— И снова повезло. Не иначе как изображение местного. Развитая культура, — прокомментировала Шахназ, — Ещё одна странность в копилку.

— Почему странность? – спросил Бинеш.

— При таком уровне техники скульптуры самого разного качества на планете должны быть во множестве, а их нет. И что особенно удивительно – драпировка как новая. Это чучело грамметрируем подробно.

— Чучело, чучело. Зачем так грубо то, — сетовал Арториус.

Через пятьдесят метров туннель разделился и начал ветвиться деревом путанных расходящихся ходов. Чтобы углубиться внутрь пришлось использовать часть стрекоз как ретрансляторы. Но, быстро стало понятно, что далеко так идти нельзя. Впереди лежал лабиринт и каждый его поворот скрадывал сигнал, практически не допуская переотражений. «Знали бы, с кабелем пришли», — говорил Арториус, на что Термин отвечал, что кабели придётся с посёлка вести и что даже, набери они обрезки с монтажа, придётся где-то брать передатчики и всё это дело настраивать, и что нужен тут не один кабель, а множество, чтобы не таскаться с кабелем как с нитью Ариадны по всему лабиринту.

Меж тем, получив отмашку, направились в туннель и дроны FH, и Бинеш с ними. Первым из людей, пусть и в теле своего дрона, он шёл сквозь кривое, карикатурное отражение звёздного неба. Стены будто бы были одним огромным чистым с вкраплениями опалом, или сделаны из мрамора, если бы у мрамора был голографический эффект — с разных сторон камень выглядел чуть иначе, добавляя иллюзию объёма. Камень светился, но светился не весь — пятнами, причём, пятна, казалось, едва заметно двигались, переливаясь. Там, где на поверхность стены падал свет фар, материал казался обычным, похожим на обработанный камень, но при полной яркости фар, глазам, смотрящим на освещённый участок, должно было бы стать больно, в то время как поверхность казалась лишь умеренно освещённой. Глубоко внутри свечкой, дополняя иллюзию чуждого пространства, будто далёкая звезда, горела подсветка на сидящей под потолком стрекозе.

Вслед за роботами вошли и люди.

— Так-с. На корабле. Если эта дверь закроется, а распорка крякнется, спиливайте к чёртовой бабушке, — говорил Арториус.

— Знать бы чем пилить, — отвечал Термин.

Следующие часы прошли в работе. Смотреть на находки с разных сторон, заполнять не отснятые участки, собирать образцы пыли и материалов быстро наскучило. Бинеш сдал FH под контроль Айна и, пока Шахназ осматривала находки и надиктовывала наблюдения бортовому компьютеру, он вместе с Арториусом и Термином гонял богомолов в дальние, а FH в ближние, по интеллектуальным возможностям этих дронов, забеги.

Искусственный разум мантиса, натасканный на сбор информации и умеренное проявление инициативы был будто создан для разведки лабиринта. Не высший искин, конечно, но разумностью он превосходил даже старенького Айна, во всяком случае в части творческого видения. Не в скорости вычислений и многозадачности, конечно. Тут с Айном, вычисляющимся на целой серверной стойке поспорить было сложно. 

Мантисы вели приданных им туповатых за малостью размера стрекоз, одновременно осматривая несколько ходов и залов. Они всё сильнее углублялись в лабиринт, и возвращались с новой информацией. Карта неумолимо росла. Быстро выяснили, что лабиринт состоит не только из плоских коридоров. Нашлись лестницы, со слишком частыми по человеческим меркам ступенями. Карта пополнилась третьим измерением, разрастаясь как вниз, так и вверх. Строгие коридоры верхние этажей, ниже сменились просторными сложно организованными залами, вмещающими лестницы, балконы, даже мосты, будто высеченные из цельного монолита.

Всё чаще встречались заполненные всякой всячиной тупиковые залы. Были в них предметы понятные, назначение которых сомнений не вызывало: инструменты, примитивные и качественные, топоры, лопаты, ножи, кусачки, как сделанные явно под чужую, не под человеческую руку, так и очень похожие на человеческие. Сосуды, глиняные, каменные, чучела, черепа существ, не внесённых ни в один каталог. Были технические приспособления: простые — металлические и деревянные, как грубой обработки, так и точные сложные механизмов, какие вполне могла бы делать человеческая промышленность.

Интерес вызвал зал с картинами — серыми пластинами, с нанесёнными рукой неведомого художника живописными пейзажами лесов, морей, полей. Были тут джунгли каменные грибообразные, скалы, истыканные норами. Было и нарисованное нагромождение ульеобразных построек, посреди которого возвышалась величественная тёмно-зелёная пирамида. И среди этого, нанесённые тремя штрихами бродили, существа, коих за неимением ориентира и малой их детализации, воображение предательски рисовало людьми. И лишь дивиться можно было яркости красок, как показала проба, органических, каковые должны были давно истлеть от времени. Пластины же, использованные в качестве холста, по мнению мантиса сделаны были из композита с вкраплениями фосфатов и карбонатов, на сложной органической матрице и напоминали структурно кость, если бы только можно было помыслить существ, из костей которых можно было выточить пластину диаметром в несколько метров.

Но больше было неясного, аляпового, вычурного, странного. Тут был комплекс из десятков изогнутых тел, напоминающих скрещённых игуан и флюгеров, в черепа которых архитектор зачем-то насыпал песка, на каждом — остатки текстильного «оперения» в ярких кислотных цветах. Был зал с тетраэдрами разных размеров, сделанных из всевозможных материалов, и расставленных по постаментам, часть из которых была пуста. В другом — натянутые под разными углами и с разных сторон тысячи разноцветных нитей образовывали в центре видимость объекта, текущей, ежели менять точку обзора, формы. По нитям в полном безветрии шла еле заметная дрожь и оттого образ казался, как голограмма сгенерированным трёхмерным шейдером. Был зал из потолка и пола которого росли, иначе и не скажешь, колоны, подобные сталагнатам, но, в отличие от них, разделённые на сплавленные слои чего-то аморфного и маслянистого, органического, окололипидного и отчего-то богатого фтором.

С каждой находкой Бинеш всё больше убеждался, что они вторглись на территорию музея, зачем-то устроенного в виде обширного лабиринта, в котором и с картографирующими алгоритмами ориентироваться непросто, и можно было только страшиться, что бы он делал попади он в таковой лабиринт без них. "Не может всё это быть артефактами одной цивилизации", — говорила мать и Бинеш соглашался с ней, уж больно различным было то, что видел он в разных залах.

Некоторые же находки и вовсе шли за грань разумного. Плоды, спелые, полные жизни, будто бы час назад сорванные с куста, жидкости в сосудах, не испарившиеся за прошедшие года, что даже заставляло думать, будто хозяева только вышли и вот-вот вернуться, а то и просто прячутся от вторженцев. Но висящая в воздухе прямо в коридоре птеродактелеобразное нечто, образ которого мантис принёс из дальней вылазки, спустившись на пять этажей вглубь и продвинувшись далеко к центру пирамиды, поразило их более всего. Существо висело в центре высокого прохода в трёх метрах над полом и не было ни нитей, ни следов поля, удерживающего его против воли гравитации. Оно во всём походила на живое, замершее в полёте, создание.

Богомол не вернулся из последней вылазки, когда первый день исследований уже было решено было завершить. Отправленные по его следу FH обнаружили потеряшку на седьмом уровне у границы разведанной территории. Он сидел посреди высокого зала, в полной видимости порядка, и молчал, не отвечая на запросы. Вернулись дроны, как и было велено на такой случай, прихватив носитель с логом.

* * *

Совещались в кают-компании.

— Итого. Поднялись на 2 этажа, что составило 10 метров. Проходов выше нет, хотя исходя из высоты, места там преизрядно. Вниз спустились на 40 метров и 6 или 7, смотря как считать этажей. И сооружение, вполне может спускаться и глубже, — говорил Термин практически из под стола, лёжа на трёх стульях разом. Жестикулируя, он показывал куда-то на вертящуюся над столом голографическую модель разведанной части лабиринта, хотя снизу врядли мог нормально видеть её. 

— Удивительная конструкция, — взгляд Арториуса направлен был куда-то в безграничную даль сквозь пульсирующий в такт его серцебиения амулит. 

— Она какая-то бессистемная, — продолжил Термин, — я пытался найти какие-то намёки на архитектуру. Какой-то шаблон в стенах, повторяющийся на разных этажах, но… я не знаю, как оно держится. Если бы это строили люди, конструкция бы просто обрушилась под собственным весом. Не один инженер такого не сделает.

— Своими силами мы тут точно не справимся, — сказала Шахназ, она, как и всегда сидела с идеально ровной спиной, — У нас тут и радиопередача и содержимое выставки никак не менее интригующее.

— Дождёмся Эдуарда, решим, как быть. – сказал Арториус, — Я по-прежнему считаю, что пока допускать утечку нельзя. Впрочем, стоит их предупредить. Заранее.

Бинеш уминал третий пирог, делая вид, что его в комнате нет. Снова лезть в лабиринт не хотелось, всё-таки там было жутковато, даже если речь шла о виртуальном присутствии. Оставлять надкусанный бутерброд не хотелось тем более.   

— Не следует забывать об основной программе, — сказала Шахназ, — пирамида не единственный объект, который представляет здесь интерес.

— Программа программой, но, когда ребята поймут, с чем мы столкнулись, заниматься будут только и исключительно пирамидой.

Шахназ развела руками, очевидно, признавая, но не одобряя.

— Что там по насекомому?

— Сломался, — Термин сел и тут же прикрыл глаза от светящего в них проектора.

— А точнее?

— Сброс по питанию. Загрузка. Сброс по питанию. Загрузка. Сброс по питанию. Загрузка. Сброс по питанию. Загрузка. И, судя по всему, проблема аппаратная.

— Мантис починит?

— Автономно? Ну если первоначально осмотреть… Только что смотреть. Не, глупость... Я раз пятнадцать его туда-сюда таскать буду. Надо или поднимать или самому спускаться. Или тянуть ретранслятор, но по лабиринту туда полкилометра набегает. Со всем барахлом — это можно, но в поселок сгонять придётся.

— Понятно. Значит в следующий раз мы с Термином идём вниз. Чиним мантис. При необходимости… Придумаем, как его поднять. Далее осуществляем разведку вниз. Я хочу знать, как глубока эта нора. Шахназ продолжает работу на первом ярусе. Связь держим… Почтой. Бинеш за оператора. Ты ж справляешься вроде? Возражения? Если у всех всё, то все свободны, — сказал Арториус и первым встал из-за стола.

Вслед за Арториусом ушёл и Термин, оставив Бинеша вдвоём с матерью.

— Весёлые каникулы, да? – улыбнулась она.

— Определённо.

— Знала бы, что тут такое будет, не стала бы тебя брать.

— Это вот сейчас обидно было, — он постарался скривить гневную гримасу.

—  Ну, хоть тебе будет потом что друзьям рассказать.

Бинеш представил это выступление — с выражением, с театральными паузами. Чем завершится история он ещё не знал, но воображение уже услужливо пририсовало слушателям открытые от изумления рты. Улыбка сама собой появилась на лице.

— Пойду подремлю немного. А потом буду разгребать всё то, мимо чего вы сегодня поспешили пробежать.

— А отдохнуть не хочешь? Ты и так весь день в пирамиде торчала.

— В полёте уже наотдыхалась. Кто-то должен заняться делом, пока кое-кто другой, — она махнула в направлении вычислительного зала, куда, по её мнению, скрылся Арториус, — гоняется за призраками. Если ты не забыл, я тут вообще-то на работе, а не отдыхать прилетела, как некоторые.

— Вечно ты на работе. Ты даже на работе на работе, — отчего-то обиделся Бинеш.

Шахназ засмеялась. Она обошла стол и коснулась его щеки, как не делала очень давно. Бинеш инстинктивно попытался отстраниться, но увернуться не смог.

— Бинеш, Бинеш. Тебе бы надо радоваться тому, что у тебя такая занятая и мудрая мать.

— Это почему это?

— Да потому. Знаешь, общение подростков с родителями обычно выглядит как смесь молчания, сарказма, и важного внезапного недовольства. А ты у меня вон какой…

— Какой?

— Уравновешенный, — Шахназ стукнула его пальцем по носу.

Сказав это, она вышла, бросив от порога: «Люблю тебя». Он, вероятно, покраснел, но увидеть это было некому. "Она не сказала, как уравновешенность связана с занятостью и мудростью", — понял он запоздало.

* * *

Проснувшись, Бинеш выбрался из своей каюты — кельи в четыре квадратных метра, с полной уверенностью, что все должны ещё спать. Мозг и не пытался адаптироваться к сравнительно длинным местным суткам, хотя корабль перешёл на местный режим дня, едва они покинули Кларус. Настроение было отличное. Бинеш хотел было сходить к реке, коротая время перед очередным вояжем в пирамиду, но прежде прокрутил запись камер. Доступ к камерам Термин выдал Сильфиде, чтобы та могла лучше использовать голопроекторы корабля, используя дополнительные каналы обратной связи для чёткости изображения — в тех помещениях, где голопроекторы были. Но заодно открыл доступ и к куче прочих камер, видимо принадлежащих тем же группам, чем Бинеш не преминул воспользоваться, тут же заставив конвикта записывать происходящее.

По записи выходило, что Арториус как с вечера в вычислительном зале скрылся, так оттуда и не вылезал. А камеры в зале отчего-то не работали. Прямо с отлёта. "Спит он что ли", — подумал Бинеш, спустился по лестнице и направился прямиком в вычислительный зал. "Прогонит и прогонит, — решил он, — а так спрошу хоть, чем занимается".

Бинеш тихонько заглянул в освобождённый отъехавшей дверью проём. На всякий случай — если Арториус правда спит, разбудить его было бы обидно.

Арториус лежал, откинувшись в кресле в пол-оборота к выключенному терминалу, и рассеянно смотрел в сторону открывшейся двери.

— Не спиться? — спросил он.

— От неспящего слышу, — буркнул Бинеш, входя.

Веяло тёплым ветерком, гудела вентиляция, остужая радиаторы собранных в шкафы перемигивающихся индикаторами вычислительных ядер.

— Спать, кстати, полезно, говорят. А ты что тут такое считаешь?

— Да так, всякое смотрю. Например… Как наши богомолы выбирали маршрут в лабиринте.

— Случайно?

— Случайно, да не случайно. Во вселенной всё не случайно, друг мой. Даже квантовый мир и тот в некотором специфическом смысле детерминирован. А мантисы и вовсе строят рассуждения отнюдь не на случайных посылках. А вот выбор этих посылок... Но да не суть. В любом случае их решения не случайны.

Арториус поднял руку к виску. Совершенно бесполезное движение было у него толи привычкой, то ли жестом вежливости, как бы говоря окружающим: "а сейчас я работаю с когнитивным интерфейсом". Бинеш тоже хотел иметь такой вшитый в череп компьютер. И по возрасту уже вполне было можно, но мать отчего-то противилась и потому приходилось таскаться с очками.

— Вот, слушай текстировку лога. "Выбор предпочтительного направления дальнейшего движения. Расчётное положение — юго-восток от расчётного центра поиска. Исходя из принятых гипотез, вероятность обнаружить проход на нижние уровни повышается ближе к центру. Следовательно, я должен поворачивать налево. Но в той стороне работает вторая машина и ожидается, что она разведает данную область. Предпочту альтернативу. Буду двигаться вперёд".

— И что?

— Сразу после этого мантис находит лестницу.

— Ну, повезло ему. А что тебя смущает?

— Ожидаемое время на поиск прохода на следующий этаж. Оно сильно меньше расчётного при такой сложности лабиринта. При том, что на первом этаже, который мы облазили, как ты знаешь, полностью лестниц было всего две — одна вниз и одна вверх. Из чего я предполагаю, что и на других этажах должно быть так же. Логично? Да вроде логично.

— И какое объяснение?

— Так-то есть парочка идеек.

Арториус замолчал, что-то обдумывая. В его пальцах, как по волшебству возник переливающийся многоцветием амулит.

—  Как твоё самочувствие? — неожиданно спросил он.

— Моё?

Арториус поднял глаза на Бинеша, потом взгляд его скользнул в сторону. Бинеш непроизвольно обернулся. Сзади никого не было.

— Да вроде нормально всё.

— Отлично. Это самое главное.

— Ага. Ну я это... Пойду тогда..., — сказал он, ощутив смутную угрозу.

Повисла пауза. Бинеш направился было на выход, но в двери его догнала реплика Арториуса.

— Скажи, почему ты позавчера отправился к пирамиде.

— А, ну это..., — Бинеш замялся, — Надо ж было посмотреть, что за сигнал.

— Действительно. Надо было. Всё верно. А ты почувствовал что-нибудь почувствовал, когда приблизился к пирамиде?

Тон Арториуса Бинешу очень сильно не нравился.

— Что-то не так?

— Ну как бы сказать... Ты в курсе, что твой бот, двигался вокруг объекта по траектории очень близкой к окружности. И второй, кстати – тоже.

— Нет... Серьёзно? Ну. Второго то Айн вёл… А сам я, может это я из осторожности… А насколько близкой?

— Осторожности, вот как, — Арториус внимательно смотрел на амулит и тот под его взглядом переливался в еле уловимых оттенках фиолетового, — Довольно странный выбор. Если бы я обходил сооружение, стараясь держаться подальше, шёл бы вдоль, почти по прямоугольнику. Ты же почти приблизился к углу сооружения, но держался поодаль от граней.

— И что?

— Профессор Грэйнхард сказал, что их команда однажды к объекту подходила.

У Бинеша по спине побежали мурашки.

— Со стороны угла? — спросил он.

— Говорят, познание себя — есть начало всей мудрости…

В наушнике раздался ускоренный голос Сильфи.

— Цитату приписывают Аристотелю, но авторство спорно — сказала она.

Бинеш настроил конвикта давать такие подсказки, чтобы при случае блеснуть эрудицией, но сейчас он предпочёл промолчать.

Арториус, казалось, был полностью поглощён своим камнем. По амулиту шла пульсация, следующая ритму его сердца. Благодаря ровным всплескам мерцания камень казался живым. Пауза затягивалась Арториус всегда занимал руки амулитом, когда по какой-то причине хотел потянуть паузу, думал ли он или подбирал ли слова, или просто драматического эффекта ради.

— А Айн что говорит, — спросил Бинеш, — первым нарушая молчание.

— Говорит, что круг – простая траектория. Что она оптимальная для поставленной перед ним задачи. А, кстати помнишь, какую задачу ты ему поставил?

— Эмм... Нет.

— Ты сказал «обходи по кругу». И вот что я думаю... Может ли такое быть, Бинеш, — сказал он наконец, — что эта формулировка была, как бы это сказать... Не совсем твоя?

На лбу выступил холодный пот.

— Ты что имеешь в виду?

Арториус не ответил, глядя куда-то сквозь камень.

— Да мало ли как я сказал, — разозлился Бинеш.

— Всё верно. Всё верно.

Снова повисла пауза.

— И что теперь?

— Ничего. Действуем по плану. Держа нос по ветру, разумеется.

Бинеш вновь повернулся к двери, и вновь Арториус его остановил.

— Это вообще довольно полезно — спрашивать себя, зачем ты делаешь то или иное, проверять, достаточно ли твои решения обоснованы. Особенно, когда рядом есть нечто, вокруг которого люди начинают думать и делать... Всякое.

— Так и себе можно верить перестать.

— А что — очень полезная привычка — проверять за собой.

— Как-то это всё, — Бинеш замялся, подбирая слово, — ненаучно.

— Ненаучно? Да, пожалуй, ненаучно. Я всегда сторонниками теорий заговоров и прочей мистики восхищался. Особенно мистики. Не тех, конечно, кто с ума сбрендил, а тех что поумнее. Кто готовится к чему-то совершенно нереалистичному, сам понимает бредовость собственных идей, но всюду выискивает признаки реальности своей фантазий. Представь себе. Вот стоишь ты на границе познанного и непознанного, глядишь в туман неизвестности отдавая себе полный отчёт в том, что твоя вахта не принесёт тебе лавр, что она никому не нужна, а событие, которого ты ждёшь никогда не наступит. И несмотря на это, ты каждый день заступаешь на пост и бдишь. Есть в этом некоторое самоотрешённое мужество, как полагаешь?

— А что насчёт идеи тащиться на нижние этажи чинить богомола, она достаточно мотивирована?

Амулит в руках Арториуса вспыхнул зелёным и быстро заиграл красками. "Довольно безрассудно вот так вот выставлять на показ свои мысли", — думал Бинеш, но Арториуса это, казалось, ничуть не беспокоило.

— Это отличный вопрос. Если пирамида действительно сломала наш мантис, чтобы заставить людей спуститься, то зачем она это делает? Артефакт целиком и полностью в нашей власти, скоро здесь будет очень много людей. Возможно, пирамида действует автоматически по какому-то своему одной ей ведомому протоколу, но вообще-то у нас нет никаких причин подозревать её во враждебности. Возвращаясь к твоему вопросу — решение логично вытекает из ситуации, но твои подозрения я разделяю.

— Стоит ли тогда идти?

— Ну... В пирамиду мы уже ходили, хотя и топтались в прихожей. Хотела бы напасть — напала бы. В любом случае, на корабле будешь ты, и в случае чего вызовешь подмогу. 

— Пойду ка я съем что-нибудь, — бросил Бинеш и вышел из комнаты.

* * *

Би, ты ещё здесь? Не потерял, не забыл меня? Чудненько.

Я не хочу и не буду утруждать ни себя, ни тебя рассказом о том, как всё пошло наперекосяк. Ты, насколько я помню, у меня парень не глупый и отлично понимаешь, что эта история не могла закончиться хорошо.

Что толку с того, что я расскажу, как три наших героя ехали к пирамиде, как Термин с Арториусом шли вниз, разматывая длиннющий кабель, который в последний момент Термин срастил из оставшихся после строительства обрезков, нашедшихся на корабле. Как несли они мобильное вычислительное ядро, чтобы продолжать работу из лагеря внизу. Как увели они с собой оставшегося мантиса.

И заметь, я оставляю подвешенным в воздухе вопрос, почему Термин по какой-то "неведомой", обрати внимание, я взял это слово в кавычки, причине не отказался от желания прогуляться на минус седьмой этаж, несмотря на то что в его физическом присутствии уже не было необходимости. И не рассказываю о том, что говорилось, когда они вдвоём, бодрые и весёлые исчезли в глубине лабиринта.

Знаешь, я поражаюсь интеллекту Арториуса. Отдаю должное, каким-то шестым чувством он рассчитал угрозу и рассчитал её абсолютно верно. К сожалению, его остроумная догадка ни к чему не привела. Что толку от того, что ты знаешь, если нет никакой возможности сопротивляться? Ты подумай, подумай об этом. Это важный вопрос, и он нам ещё ой как пригодится. И не раз.

Но, извини, я отвлёкся. Так вот, о чём же ещё я не буду тебе рассказывать? Ах да...

Не буду я тебе рассказывать, как Бинеш переключался между дронами, переводя указания Шахназ на язык команд, доступных недалёкому интеллекту FH.   

И рассказывать тебе о том, как твоя мама, сказала в эфир, будто в коридоре за поворотом почудилось ей что-то я, как ты понял, тоже не буду. И о том, как она вошла в лабиринт, скрывшись за поворотом тоже не расскажу.

Ты ещё здесь? Отлично.

Может мне рассказать о том, как ты посылал один за одним дронов в черный провал и как ни один из них не вернулся? Или сказать о том, как ты отозвал вездеход, заставив вернуться к кораблю, а на вопрос Сильфиды, зачем ты это сделал, ты велел ей заткнуться. Но и об этом я рассказывать не собираюсь.

Не расскажу я тебе и о том, как ты ждал три часа, метаясь между желанием срочно ехать к прожорливому зеву пирамиды и обещанием данным Арториусу, послать сигнал о помощи через установленное время.

Не сообщу тебе, как вызывал ты профессора Грэйхарда, и сбивающимся голосом просил срочно прислать помощь, как он отвечал тебе, что из-за обвала в горах, завалившего шахту, у них нет возможности быстро собрать людей и что раньше чем через четыре часа прислать он никого не сможет.

У тебя бегут мурашки по спине? А холодок под левой пяткой? Ну, извини дурака. Не переживай. Ничего с ними не случиться. Ни с мамой, ни с Арториусом, ни с Термином.

Я не собираюсь говорить о них. Нам нужно поговорить о тебе.

* * *

Когда Грейнхард отключился, Бинеш отправился в шлюз надевать скафандр.

— Ты это чего такое делаешь? — в голосе Сильфи Бинеш слышал крайне неодобрительную ноту, какую брала иногда мать.

— Разве неочевидно. Иду внутрь.

— Это неразумно. Мама бы такое не одобрила.

— Я знаю.

— Я свяжусь с профессором Грейнхардом. Он сказал тебе сидеть на месте и скажет ещё раз.

— Не беспокой его. Я запрещаю.

— Айн заблокируй выход! — в голосе Сильфи звучало отчаяние.

— У пользователя полный доступ. Инструкций препятствовать у меня нет, — безэмоционально ответил искин.

— Бездушный кусок металлолома!

— Искины тупые да? — сказал Бинеш.

— Не ходи. Пожалуйста!

— Выключись, — скомандовал Бинеш. Вышел в грузовой отсек и сел в ожидавший вездеход.

* * *

Забрало шлема искажало цвета, пропуская больше синего и зелёного, чем красного, из-за чего лес вокруг пирамиды тоже окрасился в оттенки зелёного, словно бы потустороннее мерцание пирамиды распространялось, поглощая пространство.

Из стоящего неподалёку передатчика торчал, уходя в зев тёмного провала, кабель.

Бинеш подумал, следует ли ему включить Сильфи, но прямо сейчас ему совершенно не хотелось слышать нравоучения. Ядро весело на поясе. Включить его можно было позже. При необходимости.

Он спустился в раскоп.

— Айн. Как появится помощь, оказывай содействие.

— В рамках установленных капитаном ограничений. — сказал искин.

Бинеш почувствовал, что на него выплеснули ушат холодной воды.

— Как вернёмся, тебя первым делом заменим на кого посмышлёнее.

Выпад Айн проигнорировал. "Ему всё равно", — подумал Бинеш. Он глубоко вдохнул, пытаясь понять, за что он злится на искина и не нашёл ответа. Тогда он скомандовал оставшимся дронам двигаться следом и вошёл в пирамиду.

Фонарь едва освещал несколько метров. Режим дополнения помог не сильно, даже в инфракрасном диапазоне видимость оказалась плохой. И что-то было со звуком. Шелест стрекоз и даже собственные шаги стали едва слышны. Бинеш крикнул и не услышал эхо. "Она крадёт не только свет, но и звук. — понял он, — Ладно идём по приборам", — решил он, углубляясь вдоль кабеля в соответствии с маршрутом, заранее рассчитанным по карте. Он повернул несколько раз. Как и утверждала карта, очутился перед лестницей ведущей вниз. Теперь вниз и далее, и так несколько этажей. Он спустился. Потом шёл дальше. Спустился ещё и ещё. И ещё, шагая вдоль кабеля, будто и правда шёл по путеводной нити, как тот побивший минотавра герой. Но Тесею нить помогла из лабиринта выйти, а его вела вниз, и вниз, и вниз. Бинеш попытался представить, глубоко ли под землёй уже находится, но воображение от чего-то отказывалось соотносить тёмные мерцающие коридоры с внешней реальностью. Стены возникали сразу, будто из ниоткуда зажигались среди мерцания коридора. Едва ли в видеофайлах мантисов видимость была лучше, но всё же сейчас и здесь казалось, что лабиринт не то, чтобы существует, но возникает из небытия только лишь для него. Впереди зажглась следующая арка. По другую сторону её вниз уходили ступени. И снизу такой же коридор, будто и не спустился он, а продолжал бродить по тому же этажу. И не он двигался с места, но мир вокруг смещался, стоило сделать шаг. Бинеш обернулся, посмотрел на дронов покорно следующих за ним. Ему показалось, что раньше их было больше, но сколько, сказать бы не смог. Он пересчитал дронов. Не столько из желания сколько повинуясь рациональной инерции и тут же забыл число. Нужно было идти вниз.

Окружение сменилось. Бинеш вышел на огороженный балюстрадой балкон сияющего изумрудным блеском зала. Посмотрев сверху, увидел в напольной мозайке узор, но не смог ухватить образ, заключённый в сплетении линий и оттенках цвета. Было ли что-то такое в видеофайлах? Программа-картограф, уверенно указывая позицию, не выказывая признаков беспокойства, значит зал был отснят и обсчитан. Можно ли было забыть или пропустить такое великолепие? Как бы то ни было, нужно было идти дальше, туда за путеводной нитью, идущей вдоль балкона.

Он вышел в коридор, спустился в зал. Подняв глаза, заметил шевеление, будто бы балюстрада текла, меняя форму, но было то одно лишь мгновение, а после форма застыла, почувствовав взгляд и стала прежней. Или не прежней. Были ли в ряду фигурных столбиков отличающиеся, разделяющие ряд на ровные секции? Если и были, стоя сверху он не обратил внимания.

Из залы шли ходы и было их много. Карта услужливо подсказывала направление, указывая на конкретный. Вот только ходов уж как-то слишком много. На глазах Бинеша картограф дорисовал детали, которых не видел ранее, отчего-то не сообщая о значительных расхождениях. Он остановился, полазил в памяти программы, заметил, что и ранее, покуда спускался по этажам, программа нет-нет, да и двигала двери, смещала стены. Где на несколько сантиметров, а где и на пару метров. И всё это могло быть неточностью алгоритма, но не могла же программа раньше нарисовать две двери в зале, где было их десять. Бинеш подошёл к одной из новых дверей. За ней оказался изумрудный амфитеатр. Подошёл к другой и увидел зал с сотней колон. Двери в пяти метрах друг от друга вели в пространства обширные и никак нельзя было допустить, что оба зала существуют вместе не тесня друг друга. Вот и картограф вырисовывал теперь колоны там, где мгновение назад стояли ступени и менял обратно, стоило вернуться к соседней двери.

"Технический уровень необратимо повышается и, пожалуй, даже зашкаливает", — подумал Бинеш. Но ему очень нужно было вниз, и он не мог позволить себе задерживаться и отвлекаться на игры пространства. Ведь снизу его ждали мать и друзья. 

А путь меж тем лежал вниз и вниз, и вниз. В лабиринте появились цвета и можно было уже не спрашивать себя, были ли они тут раньше. В одной из комнат, куда заглянул он мимоходом, увидел он на фоне изумрудных стен воду, будто вырванный кусок волнующегося моря и пляж, и стаю зверьков, застывших в беге по песку. Тут тоже не было нитей, что удерживали существ в прыжке. Повинуясь порыву, он вошёл и смотрел на зверёныша, смахивающего на покрытую шерстью рептилию о шести ногах. Захотелось протянуть руку и потрогать искусный мех, но лишь сделал он это, зверёныш ожил, юрко извернулся в полёте, цапнув за палец, пролетел полметра и снова обмер, оставив след на песке и замершую в воздухе клубящуюся пыль. Бинеш схватился за палец. Скафандр зверёк не прокусил, но палец всё равно саднил, сдавленный мощной челюстью.

Повинуясь догадке, Бинеш прошёл к воде и едва тронул её рукой, волны вокруг руки задвигались, и быстро успокоились, не встречая поддержки остановленного моря. Теперь посреди волнующегося моря была гладь спокойной воды. Бинеш вынул руку, по воде разошлась волна и тут же замерла, как и капля замерла в воздухе сорвавшись с его руки.

"Датчик технический уровня взорвался и улетел в небеса", — мысленно констатировал он и поспешил убраться из комнаты.

Нужно было идти вперёд! Карта вела дальше. А кабель? Наверно где-то там, в темноте. Он найдётся, это совсем не страшно, пока есть карта. Сколько этажей нужно было пройти? И сколько уже прошёл. Он попытался вспомнить. В памяти возникли залы, драпированные тканями, залы с кессонными потолками, убранные лепниной, портьеры свисающие с окон, выходящих в бурлящее сияние, он уже наблюдал такое во время гиперпространственного перелёта, залы с зеркалами, изумрудно-матовыми и идеально чистыми, с зеркалами отражение в которых запаздывало на долю секунды и даже такими, которые предсказывали его движения и обмануть которые не было возможности, туннели с люстрами горящими циановым пламенем, туннели стилизованные под амфилады со стоящими по бокам статуями существ чуждых и столь реальных, что нельзя было понять, живые они или искусно выполнены, и лестницы, лестницы, лестницы, украшенные резьбой, готические, барочные, неоклассические, эклектичные, минималистичные, корабельные, витые, спиральные... Бинеш трясущейся рукой потянулся к ядру и включил искина.

Сильфида выпорхнула в пространство визора. Секунду смотрела улыбка, то ли изображая, то ли и вправду искренне радуясь новой встрече, потом в глазах её отразилась тревога и улыбка сползла с лица как изъеденная кислотой кожа.

— Да. Ты была права, — сказал Бинеш, — надо было сидеть наверху.

— Ты знаешь где ты?

— Судя по карте — на полдороге. Но я не уверен, что ей можно доверять.

— Возвращайся немедленно.

— Мне нужно вниз, раз уж я здесь. Я уже близко. А они ждут. Мама ждёт.

— Кто ждёт, кого ждёт? Ты себя слышишь вообще. Тебе капитан что сказал. Вызвать помощь. Ты вызвал? Вызвал. Всё.

— Но мне нужно вниз.

К чему эта паника, подумал он.

— Это ни тебе это этой штуке зачем-то нужно, Сильфи обвела руками пространство. Не нужно тебе никуда, давай тихонечко, тихонечко, поворачиваемся, идём наверх.

— Ну что ты... Не кричи.

— Я и не кричу. Пойдём, смотри, я тебе стрелочку нарисую. 

От её слов дико болела голова и несло безумием. На визоре и впрямь появилась стрелка. Дурацкого ядовитого оранжевого цвета. Она указывала назад. Туда, откуда он пришёл. И как ей объяснить, что идти нужно вниз, а наверх? Рука зажала кнопку отключения ядра.

— Нет, стой, — крикнула Сильфи и спустя секунду настала благословенная тишина.

Но стоять на месте долго нельзя. Нужно идти вперёд. И он пошёл, шёл и шёл, и шёл.

А когда чувство времени и пространства покинули его окончательно, оказался в просторной зале, столь высокой, что не было видно, где в вышине колоны упираются в потолок.

Он сделал вдох, а когда с облегчением выдохнул, чувство, что его вело исчезло как не было.

* * *

Бинеш заметил движение. Сперва краем глаза — едва заметное копошение на стенах. Потом уже чётко — разноцветные песчинки просачивались в зал сквозь стену и текли. Мелкие кляксы двигались, притягиваясь одна к другой, объединяясь, тянулись к образованиям покрупнее – тягучие, исходили радужными переливами жирной плёнки, будто отражали свет несуществующего источника.

Бинеш предпочёл смотреть безопасной дистанции. Он развернулся и уже хотел дать дёру, но разноцветные кляксы были и сзади, и в отводящих ходах. А одна крупная плыла прямо из коридора, откуда он только что вышел.

Бинеш бросился в сторону, к проходу, где массы было поменьше. На полдороги запнулся и едва не полетел, а сладив с равновесием увидел, как арка хода разъелась и поплыла. Ход быстро стал уменьшаться, словно биологический клапан. Там, где раньше был проход остался лишь уродливый неправильный шрам, но и он продолжал течь, пока на фосфоресцирующем камне не осталось ни следа.

Выходы ещё были, но Бинеш понимал, что бежать к ним нет смысла. Он быстро оглядывался, пытаясь найти что-то, что можно было использовать. Радужная масса, ни то песок, ни то жидкость была повсюду, и напоминала желудочный сок. "Оно меня сожрёт", — подумал он.

Крупная, капля пересыпаясь ползла на него. Сейчас оно налипнет на ботинок. Он представил как капля лезет вверх по ткани скафандра к шлему и ему это совсем не понравилось. Он отпрянул в сторону и наступил на другую. Капля распалась песчаным вихрем, поднялась воздух, разошлась облаком и собралась обратно в метре от ботинка, продолжила своё движение. Масса текла в центр залы. Там части лезли друг на друга, падали, пытались снова и по мере того, как материал пребывал, в копошении жидкого песка всё явственней прорисовывалось нечто змееподобное. 

Облако песка сместилось и змея перенеслась с ним, обратив к Бинешу восемь тлеющих глаз.

— Бинеш ибн Хошру Рахнавард-Дивсалор, — произнёс низкий голос, — что привело тебя ко мне?

Бинеш поморгал, пытаясь избавится от наваждения.

— Чего так официально то?, — в конце концов спросил он, чтобы как-то заполнить паузу.

— Давно не было у меня гостей. Позволь отблагодарить тебя. Проси. Быть может есть что-то, чего ты желаешь, — сказал змей и потёк. Его тело — сегментированное, как у бронированной машины — вспучилось, покрылось сложной формы пластинами, двинулось, распалось и собралось. Змей ни то полз, ни то перекатывался, описывая дугу и захватывая пространство вокруг Бинеша.

"Всё-таки сожрёт", — подумал он. Ему казалось, что змея как тигр, обхаживает его готовясь к прыжку.

— Скажи, чего желаешь, — повторил змей.

— А..., я выход ищу, — попробовал Бинеш.

— Это не то, — сказал змей, наконец-то остановился, извернулся, положил голову на хвост.

Бинеш поёжился. Тварь смотрела на него и восемь её глаз словно бы пытались сжечь его душу.

— Скажи, чего желаешь, — вновь повторил он.

— А..., а можно я пойду? — не дождавшись реакции, Бинеш пошёл к одному из входов не выпуская существо из вида. Змей не отрывал глаз. Арка же поплыла и лениво затянулась.

— Скажи, чего желаешь, — повторил он уже в четвёртый раз.

— Я желаю вернуться на корабль, — твёрдо сказал Бинеш.

Корпус змея вспучился и из него вышел человек. Не узнать его было сложно. Копия Бинеша шла, рассыпая вокруг себя облако микроскопического песка

Второй подошёл, Бинеш сделал шаг назад и с трудом подавил желание дать дёру. Одет второй был не в скафандр – обыденно, по-домашнему, как Бинеш ходил дома на Кларусе.

— Да вернёшься, вернёшься, и друзья твои вернуться. Мы ж не варвары, — сказал допель, примирительно разводя руками. Этим жестом Бинеш пользовался каждый раз, когда его ругали за чрезмерное потребление вычислительных ресурсов, или за несделанные уроки, — мне ж много не надо. Отдай уже эту дурацкую команду и начнём. У меня протокол, я сам не могу. Давай, требуй что-нибудь, но только не безвкусицу вроде мороженного, бутылки гринозы, банки крилецких мальков или мира во всём мире. Давай, соображай, всё могу, всё сделаю.   

— Вот прям-таки и всё? А если я могущество божественное потребую?

— О, это интересно, — сказал второй. Бинешу почудилось, что и змей за его спиной как будто бы подался вперёд, — что есть могущество божественное для тебя?

Бинеш решил, что надо бы ему заткнуться или по крайней мере аккуратнее выбирать слова, и с некоторым удивлением услышал собственный голос:

— А ты серьёзно можешь?

— Ага, — Подтвердил второй.

— Скажи, чего желаешь, — раздался голос змея.

Бинеш выдохнул, велел себе молчать. Открыл рот, потом закрыл. Потом снова открыл и снова велел себе заткнуться, но остановиться уже не мог:

— Я хочу... , — сказал он, будто читая заранее подготовленный текст, — выйти за пределы всего. Быть не в одном месте — а везде. Видеть время не в моменте, но всё и сразу, как видит его тот, кто его создал.

— Не-не, вот так чтобы вообще везде и всегда, — протянул второй, активно жестикулируя — это вычислительных мощностей не хватит, но, если кой-чё поджать, кой-чё ужать, немножко подкрутить, повернуть, интервальчик на адаптацию накинуть... сделаю.

Он показывал руками, дескать, будь спокоен, всё будет, и лучезарно при этом улыбался.

«Нужно было молчать», — понял Бинеш.

— Подтверди своё желание, — потребовал змей.

И Бинеш нерешительно кивнул.

* * *

Каюта была маленькой — келья два на два метра. Он лежал на шконке и смотрел в потолок. В еле заметных разводах краски угадывался змей. Узор был тут всегда — задолго до того, как Бинеш стал называть эту каюту своей. Но увидел змея он только сейчас.

В тот день, когда зал снова стал холодным и неподвижным, Бинеш пошёл по пятнам света и быстро вышел к кораблю, будто бы и не спускался часами. Когда он вышел, выяснилось, что не было его от силы пятнадцать минут.

Арториус уже был тут. Он принёс с собой мешок элегантных изделий неизвестного назначения. Без особого энтузиазма спросил Бинеша, что было наверху, пока пропадала связь, и как сходил он вниз, вовсе не заинтересовался его уклончивым ответом. Сказал, чтоб не волновался о матери и Термине и что они тоже вскорости поднимутся. Потом звонили Грэйнхарду, извинялись, сказали, что мол так и так, проблемы с техникой, со связью, но что всё нормально, что спасателей слать не надо, потом снова извинялись, за то что оторвали людей от их занятий. Грэйнхард говорил с изрядным облегчением, и казалось, совсем не обижался и не злился, и даже не удивлялся, спросил что-то о пирамиде, пожелал успехов и сказал, что при встрече затребует подробностей. Потом стали ждать.

Термин приволок каменную плиту. А потом пришла и мать. Она, тоже к удивлению, Бинеша вынесла сумку побрякушек.

Потом были процедуры биологической, химической и прочих бесполезных защит. Пока мылись, из пирамиды по одному выходили и вылетали дроны, стрекозы присоединяясь к рою. Приковыляли жалуясь на путаницу в мыслях два мантиса.

Собрались, обменялись историями, но как-то неохотно — без фанатизма. Скомканно, обрываясь на полуслове. "Это всё усталость", — сказал Арториус. Бинеш рассказал про радужную массу, текущую по стенкам коридора. Остальное рассказывать не стал. Мать немного поругала его за то, что он не остался на корабле, но скорее для вида, чем на самом деле.

На следующий день в пирамиду не ходили. Да и не смогли бы. Дверь оказалась заперта, а их распорка просто исчезла. Впоследствии выяснилось, что и не открыть её — не поддавалась она ни лазерам не алмазной пиле.

На следующий день рой вернулся к осмотру местности, к пирамиде же никто не приближался.

Бинеш пытался забыть. Безуспешно. Когда он смотрел в зеркало, казалось, что отражение сейчас подмигнёт разведёт руками и скажет:

— Привет Би, ты заказывал, я принёс, — и что-бы там этот второй не принёс, брать это было нельзя.

Дроны работали сами, разметку территории полностью отдали в ведение Айна. Чтобы отвлечься Бинеш ходил по кораблю, смотрел на знакомые лица и не узнавал их. Арториус почти не выходил, и отказывался разговариваться, сославшись на бесконечный приступ мигрени. Термин оккупировал лабораторию и сутками возился с украденной плитой. А мать...

— И ребята, да и ты какой-то не такой, — сказала Шахназ. — Ты что там призрака увидел?

В её голосе была тревога. Бинеш что-то пошутил. Глупо и несмешно.

— Термин то ладно, — сетовала Шахназ, — он себе на уме и игрушка у него новая. А Арториуса надо вытащить в медблок.

— Мам, а что ты видела в пирамиде? — спросил Бинеш.

— То, чего не случится, — ответила она.

Спустя неделю всё как-то образумилось. Бинеш вернулся к занятиям. Арториус встретил Эдуарда и носился с благоустройством городка. Термин похудел, но повеселел и всё больше времени проводил вне лаборатории.

Проклятая змея же по-прежнему смотрела с потолка каюты. Бинеш хотел заклеить её, но знал, что не поможет.

А потом Запасной Игрок принял сигнал. В бинарном узоре Бинеш сразу же опознал собственный протокол, написанный из любопытства им в прошлом году. В распакованном сообщении он обнаружил видеофайл.

"Ничего же не случится, если я его посмотрю, ведь так", — подумал он.

На экране появилось стилизованное под голограмму изображение парня отдалённо напоминающий его самого. Из картинки будто бы удалили слой красного цвета, оно дёргалось как при аналоговых помехах.

— Привет Би. Я хотел много сказать, к сожалению, это не имеет особого смысла. Будет немного больно. Но потом всё будет хорошо. Наверно бы мне надо попросить у тебя прощения, но...

Потом пришёл звук. Сперва лёгкий гул, он становился громче и громче. Изображение на экране размножилось, расслоилось, и отстранилось, словно между глазами и экраном поставили матовое стекло. Ударил яркий свет, оглушительный свист. Стены и пол завертелись, меняясь местами как при неожиданном манёвре ориентации. Пришёл, полёт, невесомость и удар, как если бы за двумя переборками на пол уронили мешок картошки. Раздался сигнал тревоги, откуда-то издалека еле слышно кричала Сильфи.

"Что-то случилось?", — подумал Бинеш.

И ничего не стало.

Отредактировано netricks (27.05.2025 11:48:56)

Там дальше стилистика меняется

Смысл немного не тот, но я подумаю...

Хм... Да, надо будет уделить этому вопросу время заранее. Потому что дальше искинов будет ещё много и очень разной степени эмоциональности. Так-то конвикт - это личный искусственный интеллект - ассистент. А эмоциональный потому, что люди любят эмоции, поэтому и конвиктов делают с эмоциями. ("настоящие" они или имитация - это вопрос отдельный, но разница на самом то деле минимальная, а пользователю всё равно)

Ух ты. Я это знал, но думал, что речь идёт о нескольких миллиметрах. А оказывается больше. Придётся или увеличить... Придумаем что-нибудь. Спасибо.

А вот это интересный вопрос. Я поставил кавычки, потому что при таком методе оформления диалога (через тире), нет возможности дать в одном фрейме прямой речи несколько абзацев. Не знаю, как это правильно оформить (переходить на кавычки не хотелось бы), а длинные монологи в книге, вероятно, ещё встретятся

Этот сюжетец аж до конца книги

Спасибо, что читали

Об этом мы обязательно поговорим. У меня главный герой произведения такой, что об этом просто не удастся не поговорить. (эти две главы, что я выложил, это, если что, длинный пролог, до главного героя мы ещё не добрались).

Тут, кстати, где-то в тексте упоминались "высшие искины" - вот эти в полном смысле разумны. С самосознанием и всем этому делу присущим философским багажом

Отредактировано netricks (29.05.2025 16:18:16)