Работа 1.

                             ВОССТАНОВЛЕНИЕ
                                  Джон Дэвис
Дом Бэннетов выглядел благополучным во всех смыслах. Типичный для Америки шестидесятых район, где все соседи днём соревнуются в ухоженности газонов и вечнозелёных туй под окнами, а вечером устраивают барбекю на заднем дворе.
Сколько себя помню мечтал о таком доме. Наш с Кэти тоже неплох, но намного скромнее.
Я припарковался у номера тридцать три с флагом у козырька над входом. Чтобы сделать сюрприз невесте, я ехал четыре часа, но по ощущениям двести миль от Индианаполиса к Чикаго были легче, чем десять ярдов от тротуара к двери.
Кажется, я могу представить Кэти играющую здесь на лужайке или лазающей по ясеню как мальчишка. Это место каким-то образом соответствовало ей.
Наконец, я добрался к порогу, постучал в старомодную колотушку.
Мне открыли почти мгновенно.
– Здравствуй, Джон, – приветствовала меня Маргарет. – Надеюсь, дорога было хорошей?
– О да, великолепно, мэм. Правда за Лафаетт меня задержали ветряки, был вынужден дать им сдачи.
– Дорогой, у нас поклонник Сервантеса.
Мистер Бэннет встретил меня в коридоре, пожал руку.
– Не скажу, что обстоятельства приятные, но я всё равно рад вас видеть.
Я вежливо улыбнулся.
Судя по всему, родители Кэти основательно подготовились к моему приходу. Идеальные чистота и порядок, даже серебряные приборы на столе как у аристократов. А блюда нам приносила домработница.
– С Кэтилин и Брайаном всё хорошо? – обеспокоено спросил Чарльз.
– Да, да, с ними всё в порядке.
Атмосфера к столовой как-то сразу разрядилась. Я и не замечал как они были напряжены до этого.
– Кэтилин нам редко отвечает, – пояснила Маргарет. – И даже если бы у неё возникли новые проблемы, не призналась бы. Но я думаю, вы и сами это понимаете, если решили связаться с нами.
– Я понимаю.
За завтраком мы беседовали в основном обо мне. Их интересовали в каких мы отношениях с Кэти – мы обручены. Как познакомились, кем она и я работаем, какие увлечения – лёгкие темы. Разговор по сути решили отложить до сытого желудка.
– Вы играете? – я указал на пианино в гостиной, куда мы перешли сразу после еды.
– Нет. Оно принадлежало Кэтилин.
– Она не говорила, что умеет музицировать.
– Ну, – неловко произнесла Маргарет. – Она начинала учиться играть, и даже планировала подать заявку на эм-ти-эн-эй национальное соревнование, но… У неё такой чуткий слух и ловкие пальцы, что могла бы выступать где угодно.
Кэти иногда поёт. Я не придавал этому значения раньше, но слух у неё действительно музыкальный. А что она делает своими пальцами… Я мысленно отругал себя.
– Мы рады, что у нашей дочери появился надёжный и ответственный молодой человек, – осторожно приступил Чарльз к главной теме. – Это то, чего ей раньше очень не хватало. Только вы же не ради светского знакомства ехали к нам из Индианаполиса?
– Ради этого в том числе.
Чарльз почтительно кивнул.
– Однако главная причина в другом, тут вы правы.
Они выжидательно смотрели на меня, не торопили, не задавали тысячу вопросов. Я представил в подобной ситуации своих отца и маму, и внутренне усмехнулся. Они не проявили бы и десятой доли терпения и такта, слишком эмоциональные и импульсивные.
– Наша свадьба в августе. Это важный день для любой женщины, и Кэти не исключение. На прошлой неделе мы выписывали приглашения и, оказалось, у неё мало друзей и родственников.
Я приукрашивал. Кэти вписала всего четыре имени коллег. На фоне более чем тридцати приглашённых с моей стороны это выглядело как минимум неравновесным. Кэти старалась не выказывать своё расстройство, но мы уже полтора года вместе, я научился её понимать.
– И я подумал, что это хороший момент, чтобы прекратить давние ссоры. Когда если не сейчас клеить разбитое? Во всяком случае, попытаться стоит.
– Строго говоря, мы и не ссорились, – пояснила Маргарет. – В какой-то момент она просто ушла без объяснений. Конечно, у нас случались споры, особенно после того как она связалась с этим пареньком из Аустина. Как же его звали?..
– Том.
– Точно. И кстати, Джон, я рада, что после всех… трудностей Кэтилин нашла столь обходительного и ответственного молодого человека.
Признаю, они мне понравились.
– Благодарю. Хотя мои родители с вами бы не согласились. Они считают меня рассеянным и неловким.
– Нам так не показалось, – мило улыбнулась Маргарет. – А кто ваши родители?
Мы говорили около часа, и в конце запланировали встречу с Кэтилин завтра утром. Что бы ни случилось в прошлом, Чарльз и Маргарет не держали на дочь зла. Не обсуждали её ошибки, не обвиняли и с готовностью откликнулись на моё предложение.
Расстроились они только однажды – что не будет возможности взять Брайана в ресторан. Утром он будет в музее с другими ребятами из детского сада. Им будут рассказывать в том числе о дне благодарения, который состоится завтра. Но это больше отговорка, сначала нужно чтобы всё хорошо прошло с Кэти, а уж потом она сама решит как лучше их познакомить.
                                        ***
В следующее утро я привёз её в Хай Вело̀сити, где нас уже ждали Чарльз и Маргарет. Я опасался, что Кэти как увидит их испугается и сбежит, но она храбро подошла к ним, поприветствовала и наш завтрак начался.
Я как мог пытался разрядить напряжённую атмосферу, но вскоре родители Кэти уже говорили сами. Они извинялись за все прошлые недоразумения и обещали наладить отношения. Использовали разумные аргументы, которые я сам вчера им озвучивал.
И Кэти потихоньку оттаивала, начала улыбаться и говорить о Брайане. Расстались они и вовсе с объятиями.
По дороге домой она несколько минут молчала, и я не торопил. Пускай немного обдумает случившееся.
– Джон, я же говорила тебе, что не планировала с ними видеться.
– Прости, что не предупредил тебя. Хотел, чтобы вы помирились до свадьбы. А день благодарения самый лучший для этого день. Нашёл их контакты в сети, договорился о встрече и вчера взял отгул у Френка, чтобы поехать в Чикаго.
– Спасибо, Джон. Приятно, что ради меня ты сделал всё это. Но в разговоре они прощали всё кроме моего ухода. Избегали этой темы, будто её и нет вовсе. Они до сих пор не приняли мой проступок.
- Ну это как раз объяснимо. Они не хотят вновь затрагивать чувствительную тему. Было и было. Зачем ворошить старые раны?
– Я не уверенна, что всё так.
– А как ещё?
– Они были очень принципиальные, когда дело доходило к спорам. И с тех пор не изменились.
– Сегодня они были очень приветливыми и мягкими. Значит, хотят помириться.
– Они были приветливые, Джон, я этого не отрицаю.
– Любое недоразумение можно решить миром, и незачем рвать связи с семьёй. Это же семья.
– Джон, твоя семья лучше многих, и именно её частью я хочу стать. А моя семья нам не подходит.
– Ты стыдишься их?
– Они стыдятся мной. Судя по всему, до сих пор.
– Уверен, всё образуется. У тебя чудесные, понимающие мама и отец.
– Да. Я бы сказала просто: идеальные. Родители, которые всегда правы. А как иначе, если мне было даже не в чем их упрекнуть? Итог всегда был один – во всём была виновата я же сама. Плохо учусь, плохо себя веду, драматизирую, не слушаюсь советов…
– Кэти, все ведь совершают ошибки, и все должны получить второй шанс. Сегодня будет твой второй шанс.
Несколько секунд Кэти равнодушно смотрела на дорогу, потом мило нахмурилась, будто только сейчас поняла, что всё действительно может вернуться на круги своя. Произнесла удивлённо:
– Мой в каком смысле?
– Ты ведь уже взрослая. Стала хорошей мамой, нашла отличного жениха. Они не могут этого не замечать. И уверен, сделают всё, чтобы вновь стать частью твоей жизни.
Она улыбнулась и задумчиво кивнула.
– Они и так всё для этого делали, Джон. Это же я была инициатором, я сбежала, понимаешь? И все это время была единственным препятствием между ними и Брайаном.
– Брайану, нужны и кровные дедушка с бабушкой.
– Если бы не кровные дедушка с бабушкой, Брайана могло бы и не быть вовсе.
– Тем более их нужно познакомить. Они будут очень рады и полюбят его сразу. Брайана невозможно не любить, Кэти. Как и тебя.
– У них свои представления о любви. Заставляли меня зубрить предметы, переписывать тетради, если замечали ошибки, участвовать в кружках, в постановках, учить игру на фортепиано, готовить еду и переделывать её, если блюдо не получалось… Но я ни разу не достигла успеха хоть в чём-то.
– Знаешь, я даже в чём-то тебе завидую. Мои отец с мамой ничего не заставляли меня делать. А сейчас жалею потерянного времени – сколько всего я мог бы научиться. Кстати, готовишь ты действительно классно.
Она поражённо смотрела на меня. Кажется, под таким углом она раньше об этом не думала.
Вечное противостояние отцов и детей. Я со своими тоже устраивал скандалы, и тоже в пубертатный период, куда уж без этого. С каждым бывало, правда, в большинстве случаев если и сбегали из дому, то возвращение не занимает целых семь лет. Кэти не позавидуешь.
Мы остановились, я терпеливо ждал когда она или продолжит беседу, или уйдёт в дом готовиться к ужину. Мне ещё надо будет в супермаркет заскочить.
– Извини, Джон, надо было рассказать тебе раньше о моей ошибке.
– Столько лет прошло, Кэти, не вини себя. Главное, что мы все встретились и хорошо пообщались.
Она нахмурилась и посмотрела мне в глаза.
– Мы ведь хорошо пообщались, верно? – уточнил я на всякий случай.
– Да, но я имела в виду, что если бы всё рассказала тебе раньше, то и встреча точно была бы не нужна. Пойми, я испытывала их всем: тихими беседами, скандалами, истериками, но в итоге я всегда тем или иным образом оказывалась неправа. Им удавалось показать всю блажь и глупость моих желаний и нужд. Это раздражало меня, но только когда появился Брайан я точно поняла, что на самом деле важно. И теперь боюсь, что все то же самое повторит он.
– Всё будет хорошо. Подай ему личный пример как нужно ладить с родителями.
– Я сама не до конца этому научилась, Джон.
– Будет время научиться. Как насчёт сегодняшнего вечера?
– Ты пригласил их?
– Утром я ещё сомневался, но сейчас думаю это хорошая идея. Тем более в Индианаполисе они всего два дня, другая возможность появиться не скоро.
– Не знаю, Джон, выдержу ли я.
– В ресторане же выдержала?
– Это потому, что в ресторане я не устроила сцену у всех на глазах.
– И я тобой горжусь. Так держать. Ты ведь уже взрослая. Прошлое оставь в прошлом. Каждый может совершить ошибки.
Она на секунду замерла, затем как воробушек склонила голову на бок.
– Каждый?
– Конечно. Ты даже не представляешь, сколько всего я натворил по молодости.
На её губах появилась кривая улыбка.
– Не хочешь, не верь. Но вообще-то я был тем ещё бунтарём, да.
Она отвернулась и её плечи затряслись от беззвучного смеха. Как-то даже обидно стало. Нет, я не сбегал с дома как она, разумеется, но и пай-мальчиком меня не назовёшь.
Вот сейчас как взбунтуюсь и не поеду за главным блюдом вечера. Хотя кого я обманываю, ещё как поеду. Индейка в первую очередь для меня самого. Я высадил Кэти у умчался в «Крогер».
                                           ***
Утро после встречи я встретил в прекрасном расположении духа.
У Брайана в школе выходной, но Кэти рядом уже не было. Наверное, сын проснулся рано из-за предстоящей поездки в развлекательный центр.
– Кэти!
Тишина. Отлично, они снаружи. Стыдно признавать, но я дорожу моментами одиночества. Люблю Кэти и Брайана, однако слишком привык к холостяцкой жизни. Надо иногда побыть в тишине и покое.
Пока никого нет, решил понежиться в ванной.
Сами собой возникли мысли о родителях Кэти. Всё прошло отлично. Чарльзу и Маргарет Брайан понравился с первого же взгляда. Они по очереди играли с ним, кормили и всячески заботились, рассказывая ему обо всём, что он спрашивал. Словно за годы разлуки изголодались за проявлениями заботы.
Кэти ревниво наблюдала за ними, а я успокаивал её. В конце она даже согласилась на совместный поход в «Greatimes».
Она – большая молодец, во время застолья вела себя очень сдержанно, цивилизованно. Куплю ей мороженное сегодня. Возможно, даже с её любимой вишней.
Валялся в воде пока она окончательно не остыла. Привёл себя в порядок.
– Кэти, – я вышел, огляделся. – Кэти?
И начал испытывать тревогу. Они должны были уже вернуться.
Набрал её контакт – вне сети. В месенджерах последний раз была в четыре часа ночи. Такое бывало раньше, но рядом с кроватью не валялся её разряженный телефон. Ни телефона, ни зарядки, которая вечно торчала из розетки.
Только сейчас я заметил насколько аккуратно выглядит её тумбочка. Она как-то пошутила, что бардак на ней не случаен, это на самом деле её протест. Сейчас там нет помады, туши, расчёски, зеркальца, духов, пилочки и кучи других приспособлений.
– Какой-то… – растерянно произнёс я. – Что за шутки?..
Проверил шкаф – с её стороны нет платьев на вешалке и белья в ящиках. На прогулку не берут всю одежду. Бывало, она вытаскивала наряды, раскладывала их и подолгу не могла определить какой надеть. Но в спальне ничего не было. В гостиной тоже.
Я зашёл в комнату Брайана, уже зная наперёд об опустошении, которое там обнаружу. Вещи забраны. Даже подаренного плаката со схематическим изображением солнечной системы на стене не оказалось.
Я позвонил Маргарет.
«Доброе утро, Джон» – откликнулась она радушно. – «Я уже собираюсь, и буду ровно в двенадцать»
– Э-э, да. Вы всегда пунктуальны. Но я по другому вопросу.
«У тебя напряжённый голос. Что случилось? Что-то с Брайаном?»
– Хотел спросить, не у вас ли он.
«У нас?»
– Да. Брайан и Кэтилин. Они ушли утром и долго не возвращаются.
«Джон» – голос Маргарет стал тише и проникновеннее. – «Не паникуй. Я уверена, что с ними всё в порядке. Однако их у нас нет.
– Но… Но как же…
«Сейчас послушай меня внимательно, милый. Проверь на месте ли её вещи»
Мне показалось, что сердце пропустило удар.
– Нет-нет-нет, она не могла…
«Спокойно. Только не волнуйся. Чарльз. Мы скоро приедем к тебе, ничего не предпринимай. Чарльз!»
Я убедил её, что никуда сам не собираюсь ехать, бежать и вообще совершать глупости. Обязательно дождусь их.
Она ведь не могла, правда? Не могла бросить меня как маму и отца.
Как зомби я ходил из комнаты в комнату, будто в поиске её фантома, фантома Брайана. Нет-нет, не могла. Зачем ей это, когда всё только начало налаживаться?
                                         Кэти
Я чувствовала себя бегуном, который в кошмаре не может преодолеть набегающий поток воздуха. Не сдвинуться с места, а любое усилие лишь опрокидывает. Чувство, будто я падаю назад, несмотря на всю скорость машины.
– Джон, я же говорила тебе, что не хочу их видеть?
Знала, что отвлекаю его от дороги, но возмущение во мне было слишком сильно.
– Прости, что не предупредил тебя. Хотел, чтобы вы помирились до свадьбы. А день благодарения самый лучший для этого день. Нашёл их контакты в сети, договорился о встрече и вчера взял отгул у Френка, чтобы поехать в Чикаго.
– Спасибо, Джон. Приятно, что всё это ты сделал ради меня. Но в разговоре они извинялись за всё кроме того из-за чего я их покинула. Избегали этой темы, будто её и нет вовсе. Они до сих пор не поняли мой поступок.
– Ну это как раз объяснимо. Не хотят вновь затрагивать чувствительную тему. Было и было. Зачем ворошить старые раны?
– Я уверенна, что всё не так.
– А как ещё?
– Они были очень упёртые, когда дело доходило до разногласий. И с тех пор не изменились.
– Сегодня они были очень приветливыми и мягкими. Значит, хотят помириться.
– Они умеют быть приветливыми, Джон, я этого не отрицаю.
– Любое недоразумение можно решить миром, и незачем рвать связи с семьёй. Это же семья.
– Джон, именно у тебя хорошая семья, и мне бы хотелось стать её частью. А многие семьи вовсе не такие, моя не такая.
Мы остановились на светофоре, Джон посмотрел на меня.
– Ты стыдишься их?
– Они стыдятся мной. Судя по всему, до сих пор.
– Уверен, всё образуется. У тебя чудесные, понимающие мама и отец.
– Ага, я бы сказала просто идеальные… – сардонически произнесла я. – Родители, которые неправыми быть не могут. А как иначе, если мне даже нельзя было их упрекнуть ни в чём? Итог всегда был один – во всём обвиняли меня же. Плохо учусь, плохо себя веду, драматизирую, не слушаюсь советов…
– Кэти, все ведь совершают ошибки, и все должны получить второй шанс. Сегодня будет твой второй шанс.
Такое впечатление, будто Джон видит всех родителей одинаковыми, судит по своим и лишь… Меня, вдруг, смутила его формулировка.
– В каком смысле мой? – насторожённо озвучила я свои мысли.
– Ты ведь уже взрослая. Стала хорошей мамой, нашла отличного жениха, – он обезоруживающей улыбнулся. – Они не могут этого не замечать. И уверен, сделают всё, чтобы вновь стать частью твоей жизни.
– Они и так всё для этого делали, Джон. Это же я была инициатором, я сбежала, понимаешь? И всё это время была единственной защитой между ними и Брайаном.
– Брайану, нужны и кровные дедушка с бабушкой тоже.
– Из-за этих кровных дедушки с бабушкой Брайана могло и не быть вовсе.
– Тем более их нужно познакомить. Они будут очень рады и полюбят его сразу. Брайана невозможно не любить, Кэти. Как и тебя.
Конечно полюбят. Именно любовью оправдывалось всё, что они делали.
– У них свои представления о любви. Заставляли меня зубрить предметы, переписывать тетради, если замечали ошибки, участвовать в кружках, в постановках, учить игру на фортепиано, готовить еду и переделывать её, если им не нравился вкус блюда… Но я ни разу не получила слов похвалы хоть за что-то.
– Знаешь, я даже в чём-то тебе завидую. Мои отец с мамой ничего не заставляли меня делать. А сейчас жалею потерянного времени – сколько всего я мог бы выучить. Кстати, готовишь ты действительно классно.
Мне показалось, что внутри возникла фантомная боль. Её дежавю от таких знакомых выражений, когда любое моё недовольство обесценивается. Раньше я бы приняла это за чистую монету, поверила, что у всех так, что мои жалобы возникают из-за моей же лени, неблагодарности, нетерпеливости, избалованности. Но правда в том, что отношения внутри моей семьи не были нормой. 
Когда у меня впервые возникли подозрения? Я помню этот день в деталях до сих пор. Как не находила себе места перед сольным выступлением на публике, как ладони потели, как кружилась голова.
У меня не было близких друзей и подруг, но когда прозвучала последняя нота весь спортивный зал взорвался аплодисментами и восторженными криками. После рождения Брайана это лучший момент в моей жизни. Момент.
А затем все втроём мы ехали домой в машине. В молчании. Я пыталась завести разговор с мамой, и даже с папой, хотя мне всегда запрещали отвлекать его от вождения. Постепенно моя радость исчезла в предчувствии беды. Я чем-то расстроила их, сделала какую-то глупость.
Беда последовала сразу по приезду. Меня начали отчитывать за каждую допущенную во время выступления ошибку: за саму игру и за манеры. Особенно за манеры. Я опозорила их своей реакцией на аплодисменты, настоящие леди не ведут себя как…
Я приказала себе не вспоминать их слова, отдёрнула мысли как от огня.
В общем, мне дали чётко понять, что моя, по их мнению, бурная реакция показала им насколько для меня будет разрушительным восхищение толпы. Я зазнаюсь, перестану развиваться, начну ходить на вечеринки и, разумеется, сопьюсь, а там и к наркотикам недалеко.
Казалось бы, это мой первый удачный шаг в музыке, мой триумф в масштабе школы, уж за него меня не могли не похвалить. Но всё обернулось катастрофой. На следующий год я училась уже в другой школе, а музыка вызывала отвращение. Любые мои протесты ничего не значили, мама и отец делали всё ради моего блага, ведь они меня любят и так обо мне заботятся.
Сейчас ситуация перекликалась с тем самым судьбоносным днём. Утром я была полна радости и надежды, а затем всё покатилось в ад.
Плохое чувство усиливалось пока мы ехали к дому, а я смотрела в окно на людей и здания. Наконец, мы оказались у знакомой лужайки.
– Извини, Джон, надо было рассказать тебе раньше об этом. Моя ошибка.
– Столько лет прошло, Кэти, не вини себя. Главное, что мы все встретились и хорошо пообщались.
Видимо, его более чем устраивает такой вариант. Мама и папа ему явно понравились.
– Мы ведь хорошо пообщались, верно?
– Да, но я имела в виду, что если бы всё рассказала тебе раньше, то и самой встречи точно не было бы. Пойми, я перепробовала с ними всё: тихие беседы, скандалы, истерики, но в итоге я всегда каким-то образом оказывалась неправа. Мои желания и нужды в их изложении оказывались блажью и глупостью. Это раздражало меня, но только когда появился Браян я поняла, что на самом деле это точно не блажь и не глупости. И теперь боюсь, что всё то же самое повториться с ним.
– Всё будет хорошо. Подай Брайану личный пример как нужно ладить с родителями.
– Я сама не до конца этому научилась, Джон.
– Будет время научиться. Как насчёт сегодняшнего вечера?
– Ты пригласил их?
– Собираюсь. Утром я ещё сомневался, но сейчас думаю это хорошая идея. Тем более в Индианаполисе они всего два дня, другая возможность появиться не скоро.
– Не знаю, выдержу ли я.
– В ресторане выдержала?
– Это потому, что я не хотела устраивать сцену с выяснением отношений у всех на глазах.
– И я тобой горжусь, – Джон рассмеялся. – Так держать. Ты ведь уже взрослая. Прошлое оставь в прошлом. Каждый может совершить ошибки.
Почему он говорит, будто… Стоп.
– Каждый?
– Конечно. Ты даже не представляешь, сколько всего я натворил по молодости.
Внезапно, как вспышка возникло озарение – он считает, будто это я совершила ошибку, когда убежала от своих родителей. Джон и секунды не сомневался, что проблема именно во мне.
– Я был тем ещё проказником.
От затопившей меня обиды я была готова вот-вот расплакаться. Чтобы не показывать свою слабость, я отвернулась к окну.
– Не хочешь, не верь. Но вообще-то я был тем ещё бунтарём, да.
Я вспоминала ход беседы с папой и мамой за завтраком. Они вели себя уверенно, ни капли раскаяния. Да и откуда бы ему взяться, если Джон заявился к ним с точно такой же самой как у них убеждённостью. Вот почему о сути, о причинах моего ухода не сказано и слова. Для них эти причины ничтожны, они до сих пор ничего не поняли.
Плевать на них. Я давно смирилась, что не способна стать им идеальной дочерью, которую они так старательно обстругивали и вытачивали. Но Джон… Меня пугало, что он словно находится на одной с ними волне. Как легко и просто он поставил меня в проигрышное положение с внезапной встречей. Я оказалась абсолютно не готова к ней. Как легко проигнорировал мои просьбы не связываться с мамой и папой.
Меня бывает легко переубедить, когда я с чем-то не соглашаюсь. В основном, по двум взаимосвязанным причинам: я не люблю спорить и я, часто, сама не знаю чего хочу на самом деле. Но раз тихий человек что-то решил для себя окончательно, его уже не сдвинуть с пути.
Когда родился Брайан, я решила, что больше никогда не буду доказывать кому-то важность своих желаний и добиваться чьего-то расположения. Я любила родителей, и делала для них всё, получая в ответ упрёки и новые условия. Я люблю Джона, он не такой как они, но я не должна биться за право быть услышанной, я устала от этого. Хочу, чтобы он был на моей стороне, не на чьей либо ещё. А сегодня Джон был явно не на моей.
Я разрешила позвать всех на ужин. Прибрала дом, расставила и разложила по местах все вещи, даже те, идеальный порядок которых прежде нарушала намеренно – чтобы мой новый дом имел как можно меньше ассоциаций со старым.
Приготовила салаты и, конечно, индейку. Джон помогал мне во всём и, был веселым и активным.
Сначала приехали его родители: Бенджамин и Сьюзен Дэвис . Мы объяснили им ситуацию и планы на вечер. Брайан играл с ними пока мы накрывали на стол. И, разумеется, я разложила все приборы как учила Эмили Пост в книге «Этикет», которую меня заставили выучить в детстве.
Ужин был идеальным. Идеальным. Папа и мама уехали более чем довольными. Джон очень расстарался ради них, и был довольным тоже.
Только мистер и миссис Дэвис выглядели встревоженными. Они почти сразу придали значения моим репликам в течении ужина и после него. О Брайане. Я каждый раз просила его делать что-то иначе, чем заставляли его делать восторженные дедушка и бабушка. Джон ни разу не встал на мою сторону, лишь защищал моих родителей, ведь они учат Брайана всё делать правильно. И когда наступило девять часов, то именно он настоял на их версии, что детское время закончилось. Помнится, для меня детское время могло не закончиться вовсе. Если речь шла о зубрёжке, меня могли всю ночь до утра заставлять учить.
– Всё хорошо, Кэти? – обеспокоенно спросил мистер Дэвис уже у порога.
– У неё выдался напряжённый и волнительный день, – Джон поцеловал меня в щёку и обнял за плечо. – Кэти сегодня большая молодец.
– Вне всяких сомнений.
Когда они ушли, я скрылась в комнате Брайана. Использовала как предлог проверку, спит ли он. Он не спал, читал статьи по истории в планшете.
– Мам, ты знала, что у нас растёт лунное дерево?
– Где-то на заднем дворе?
– Не-ет, – рассмеялся он.
– То-то один сорняк так туго рвался. Оказался деревом.
– Нет-нет, у капитолия. Семечко побывало на Луне, вернулось и выросло. Вот, смотри.
Поход в музей воодушевил его. Он рассказал мне о прозвище «хузиер» для жителей штата, о гоночной трассе Мотор Спидвей и о железобетонной могиле Джона Диллинджера. О последнем вряд ли он услышал на экскурсии.
– Мам, ты грустишь?
– Ты заметил, да?
Он погладил меня по голове как не раз делала я сама, когда Брайан ранился или боялся чего-нибудь.
– Уже не грущу, – я улыбнулась ему. – Спасибо.
Он обнял меня и тихо устроился рядом.
Брайан был моим компасом. Я долгое время не могла различить хорошее и плохое, правду и выдумку. С ним всё стало кристально чистым и понятным. Даже помню конкретный момент просветления. Это случилось, когда мои папа и мама сказали мне сделать аборт.
Я сама размышляла сходить ли в клинику, ещё до признания – чтобы они даже не узнали. И подобная мысль не вызывала во мне отторжения. Однако стоило им заговорить со мной о ребёнке и о его отце, привести свои аргументы, как во мне тут же возник протест. Он возникал и раньше, когда они что-то запрещали мне или наоборот заставляли делать. Но никогда так сильно. Я точно знала, что они не правы. И в этот раз им не удалось даже поколебать меня, не то что переубедить.
Всё, что угрожало Брайану, что могло навредить ему, навсегда стало неправильным, плохим, глупым. Пришло понимание, что я бы никогда не позволила с ним обращаться так, как с собой. Меня лишали еды, если я не пришла домой вовремя, запирали в комнате на викэнд, заставляли зубрить школьную программу, тратить всё свободное время на это, днём и ночью. Наказывали за неудачи, а неудача – это всё, что не «идеально». Только самые высокие оценки, «правильное» поведение. Нельзя быть безрассудной, несдержанной. Они указывали мне с кем дружить, с кем нельзя пока я не догадалась им лгать о своих знакомствах.
Сегодня отголосок всего этого я увидела за ужином по отношению к Брайану. Только намёки, но если дать им волю…
Но нет. Хватит и одной искалеченной души.

                                     Джон Дэвис

Я не знаю сколько просидел в пустой кухне прежде чем зрение моё распознало на что обращён взгляд – свёрнутый лист бумаги, прислонённый к сахарнице на столе.
Как в дешёвой мелодраме я медленно приподнял край записки. Ожидал увидеть там рукописный текст, но вместо него печатные буквы. Я аккуратно раскрыл письмо.
«Дорогой мой, любимый Джон. Ты хороший, добрый человек с кем я хочу прожить до старости. Для этого нужно хорошо понимать друг друга. С полуслова. Или даже без слов. У нас, увы, это не получается. Надеюсь, это временно.
Прости, что не говорю тебе это лицом к лицу. Ты знаешь, я не люблю спорить. А ещё я недостаточно смелая и решительная, и недостаточно умна, чтобы в волнении рассказать тебе всё, что у меня на душе. Это письмо – моя мольба к тебе, дорогой. Мой крик о помощи. Услышь меня, прошу.
Услышь первое и самое главное: я не жалею, что сбежала от людей с именами Чарльз и Маргарет…»

Отредактировано Logan (17.03.2025 08:23:47)

Doctor Manhattan, потому что. Это. Спартаааа!

Олег, не ну это роман плюс минус...
Предлагаю писать параллельно.)

Олег, ахах. Сам бог велел.)

Господа-дуэлянты, все хорошо? Пули смазаны ядом?  Двойные бронежилеты надеты? Все чин чином?

Прогрохотал первый выстрел!

Работы выложены. Го-ло-су-ем.)