Эта неделя была скучной. Общежитие никогда не казалось мне таким унылым местом, куда я не хотел возвращаться. Завидно. Мои соседи уехали из училища и оставили меня одного томиться. Я лежал на кровати, смотрел на потолок, и даже аудиоплеер не мог развеять мою тоску. Еды больше не было. В такие моменты совсем ничего не хочется делать…
  — Эй, не хочешь сыграть в пинг-понг? — в комнату вошел мой однокурсник. Большую часть времени он проводил в своей комнате. Но сейчас, к моему удивлению, Павел показался мне энергичным и живым парнем.
  — Пинг-понг? А где это? — спросил я с интересом. Играть я не умел, но очень хотел научиться
  — У меня. Там уже есть пара человек, остальные пока заняты, а нам нужны игроки для турнира.
    Я немного приподнялся.
  — Ты умеешь играть?
  — Нет, — ответил я смущённо.
  — Ничего страшного, научим. Ну что, идём?
    Павел закрыл дверь и быстрым шагом пошёл к соседним комнатам. Я не стал мешкать и отправился вслед за ним на турнир.
    Комната была небольшой, в ней было восемь человек. Я осторожно вошел и сел на кровать. У маленького столика стояли двое. Они кое-как разместили игровое поле между двумя кроватями и натянули вместо сетки полотенце. Раздобыв шарики, они начали отбивать их учебниками.
    Другие расселись по кроватям, пытаясь не мешать играющим, и выпучив глаза, следили за тем, как шарик прыгает то туда, то сюда. Я видел эти глаза – они словно впервые за долгое время почувствовали вкус жизни. Всех этих людей я часто встречал в коридорах школы, и никто из них ничем особенным не выделялся, да и настроение у всех было обычно паршивое. Но тут… Тут они оживились!
    Мне тоже захотелось испытать это чувство. Партия кончилась, игроки пожали друг другу руки и разошлись по местам, бурно обсуждая игру. Я уже хотел попросится на следующую игру, но тут вошел Павел с еще пятью однокурсниками. Все еле как подвинулись, и уже хотели играть в "цуе фа", но Павел сказал:
  — Не, давайте будут играть новички. — он посмотрел на меня и передал мне учебник. Я осмотрелся, зрители смотрели на меня с некой надеждой на хорошую игру.
    Мы приготовились к игре. Мне дали шарик. Я легонько ударил по мячику и тот пару раз отскочил от моей стороны поля и выпал со стола. Павел посмотрел на меня, поняв, что нужно было сначала меня научить. Он начал на ходу мне объяснять правила, и когда счет было семь - три, не в мою пользу, у меня стало получаться. Мы отбивали мячик, зрители готовы были в напряге, и не отрывались от игры. Восемь - три. Павел забил гол, все закричали и повставали с кроватей, обсуждали как хорошо мы играли.
    Я подаю. Отскок, второй, и я забил. Паша посмотрел на меня счастливыми глазами, от моих успехов. Я продолжил забивать, не понимаю, как я сделал счет на десять - семь, но я получил от этого громадное удовольствие. Никогда я за эти годы не получал такие эмоции, и словами не описать. Сердце бьется, появляется неконтролируемая улыбка. В один момент даже слезы стали наворачиваться.
    Десять - восемь. Подает Павел, для него решающий гол. Он резко ударил по шарику, тот быстро отскоками полетел на ко мне, я даже не успел среагировать, и неловкими движения пытался отбить мяч. Он влетел в меня и упал на пол. Я проиграл. Комната засмеялась и стала пожимать мне руки, со словами: "для начала очень не плохо".
    Я сел на кровать, поближе к выходу, и начал следить за другими партиями. Их было немного, всего три. Когда последняя завершилась победой Павла, то мы разошлись. Завтра была учеба, нужно выспаться. Я мирно поднялся и уже хотел выйти, я не увидел, меня толпа выталкивала, но услышал просьбы.
  — Пожалуйста! Можно еще партейку! Я не хочу отсюда уходить! Пожалуйста! — он схватил своего друга и поставил его играть. Павел   довольно мирно попросил их уйти. Я слышал мячик, я слышал как они смеялись за этим столом.
    Я вернулся к себе в комнату.

— Да, будет операция. Но слушайте, вы не волнуйтесь, это не страшно. Хирург опытный, да и операция не новая. Могу посоветовать вам Ивана Александровича Прядова. Человек замечательный и умный, вам он понравится. — сказал врач, положив папку с документами на стол.
    Напротив сидел Вадим. После первых слов его брови слегка приподнялись, а взгляд не отходил от безмятежного лица врача. Мысли Вадима притихли, к слову, стал тише и врач. Он пал в странное чувство, ранее не изведанное Вадиму. В голове гремело как молния только несколько вопросов: «чего? Операция? Я не готов. Как мне быть?! Это страшно? Это опасно? Что будет потом? А если я застряну во сне и не проснусь? А если я проснусь, но во время операции все буду чувствовать? А можно им доверять?»

***(2025)
    Христиан Б. постучался в дверь дома Гофманов. Ему открыла миловидная старушка с собранными седыми волосами и морщинистой улыбкой.
  — Bonjour, M. Christian. — проговорила она. — Доброго дня
    Уинстон зашел в дом. Он был очень простой и элегантный. Картины, как известные миру так и портреты из их семейства. По всему дому, на полках, на стенах множество светских украшений.
  — Георг дома? — спросил Уинстон.
  — Нет, этот противный мальчишка опять сбежал к своим бессовестным друзьям! Сколько мы ему говорили, что придет учитель! — закричало старушка.
  — Ох, прошу вас не сердится на юношу. Он лишь ребенок. — Христиан робко улыбнулся. Лучше скажите как вас зовут?
  — Madame Fler.
  — А где мадам Матильда? В письме она говорила, что встретит меня. Может у нее планы поменялись? У меня уже есть пару вопросов по поводу Георга.
— Матильда вместе со своим мужем мистером Пьер уехали по своим делам в соседний город. Но уже должны были вернуться. — сказала Флер.
— Ясно… А могу ли я поинтересоваться? По поводу Георга. Почему он не учится в лицее, как другие ребята, а занимается с частными преподавателями?
На лице Флер появилось некое возмущение, но не к Христиану, а к своему внуку.
— Этот непослушный мальчишка напитается всякой грязи у дворовых детей. Даже если это лицей. И будет он нести все вот это в наш дом! Его построили еще два века назад! И кто его основал, ох… моей крови, были самые чистоплотные, культурные и умнейшие люди. Я не потерплю, чтобы какой-то мальчишка портил наш род, своим поведением. — Флер посмотрела в сторону.
В прихожую зашла служанка. Хрупкая, молодая девушка, с яркими синими глазами и волнистыми волосами.
  — Девочка, — сказала Флер. — Принеси мне и нашему гостю, мистеру Христиану Б., кружечку чая. Именно китайского, привезенная мистером Йозефом! Je n'aime pas un autre thé le matin. Et dépêche-toi! Ne nous faites pas attendre. (Не люблю другого чая по утрам. И пошевеливайся! Не заставляй нас ждать.)
    Служка робко кивнула, повернулась и поспешно ушла на кухню. Мадам Флер жестами руки пригласила Христиана в гостиную, чему он не мог отказать. Они присели на небольшие бежевые диванчики, с небольшими оттенками розового. Христиан осмотревшись взял журнал «La Revue des Deux Mondes» («Журнал двух миров») и начал читать литературные произведения. Флер слегка улыбнулась и посмотрела в соседнее окно. Ее радость резко превратилось в раздражение и она вспрыгнула с дивана.
  — Ах, вот где этот негодник! Он гуляет со своими друзьями! — она открыла окно и начал ругать внука, Христиан увидел лишь как группа мальчишек убежала за дом, заливаясь смехом. — Ах, я знаю куда он побежал! Le méchant viendra et je lui apprendrai à obéir (Придет злодей, и я научу его повиноваться).
    Мадам Флер побежала в другую часть большого дома, оставив Христиана в недоумение. Немного подумав, он снова опустил свои глаза на журнал.
  — Вам немного этого? — спросила служанка, незаметно подойдя к Христиану. Она протянула маленькую кружку темного чая, смотря на гостя озадаченными глазами. — Просто я увидела за окном как карета мадам Матильда и мистер Франц подъезжала к дому, и думала вы не успеете выпить полную порцию. Простите меня…
  — Благодарю, благодарю. — Христиан сделал глоток. Служанка поспешно ушла на кухню.
    Христиан услышал как входная дверь открылась и как в нее зашли люди, видимо с большими сумками. Мадам Матильда зашла в гостиную, и не сдержав улыбку, сказала:
  — О, вы успели как раз во время, мистер Христиан Б. — И как давно вы пришли?
    Мадам Матильда была высокая, худощавая и модно одетая женщина. Она ходила исключительно в ярких шелковых платьях с белыми кружевами. Улыбка была большая, голова узенькая и с острыми скулами
   — А где мой мальчик Георг? Почему вы не учитесь?
  — Он сбежал к друзьям, еще до моего прихода. Мадам Флер уже занимается этим. — ответил Христиан, положив журнал на место.
— Ну… — презрительно сказал Матильда. — славно. Хорошо, вы ждите, мистер Христиан. — она повернулась к выходу и закричала. — Франц! Нельзя поскорей с багажом? Я уже заждалась!
Через пару минут Франц вошел в дом. Он в руках держал множество сумок, наполненных разными подарками для мадам Матильды. Это был весьма простой мужчина, лет сорока, но с уже седеющей бородой. Франц слегка полноват, с большими выпученными глазами. Он, встретив Христиана, положил сумку и пожал ему руки, после снова поднял покупки и пошел на второй этаж.
Христиан снова сел на диван. Он слушал как люди бегали по дому, что-то прятали по тумбочкам и ни как не обращали внимание на гостя.
«Сколько еще ждать?» — думал Христиан. «Меня как будто здесь и нет! Бегают они сами себе, и ни капельки уважения к гостю. Что за невоспитанные люди, выдающие себя за интеллигентов!»
Христиан уже был готов уйти как в гостиную зашла мадам Матильда. Она поменяла платье, одела ожерелье из драгоценный камней, видимо недавно купленное и слегка припудрилась. Матильда села напротив, и слегка улыбнулась.
— Так-с, вас что-то интересует? По поводу Георга конечно же… — она начала диалог.
— Меня, простите за грубость, резко стало интересовать его увлечения, да и характер, его мышление, в целом. — ответил Христиан, скрестив пальцы, что показывало его серьезный настрой.
— Ох Георг мой… Il est tounjours mechant, mais est tres interessant  (он всегда злой. Но очень интересный). Вроде как он умный, а ведет себя так ужасно, что у меня скоро волосы станут седыми! А я еще молода, мне нельзя стареть. Это очень меня пугает…
  — Простите, что перебью, но можно снова к Георгу? — сказал Христиан, догадываясь почему у них растет бунтарь.
  — Хм, хорошо. Что не попрошу, так сразу получаю отказ от этого невоспитанного мальчика. Да еще таким тоном, что мне стыдно это вам рассказывать! Моя мама, Флер, говорит, что выпороть нужно Георга! И я даже не знаю, может она права. Пару раз ударить его плеткой, или поставить коленями на гречку, и сразу успокоится! Надеюсь, что вы то на него повлияете. Хотя… это даже просьба. Георг никогда не слушается нас, особенно мадам Флер.
  — А почему вы уверены, что я смогу на него повлиять?
  — Он всегда слушается каких-нибудь других людей… не родных. Он полностью отрицает наше светское воспитание, и учится где-то в подворотне у дворовых мальчишек. Да даже незнакомого человека, угрюмого и страшного, он будет слушаться усерднее, чем свою мать!
  — Откуда такая уверенность? Может вы себя накручиваете? Нужно лишь понять Георга. — спросил Христиан.
  — Если бы так. Он все время нам доказывает, что друзья для него важнее. И я даже пыталась его понять. Сначала Георг уговорил меня, а потом я свою маму, чтобы его друзья пришли нам в гости. Ах, какая эта была ошибка! Просто нет слов! — мадам Матильда приложила свою ладонь ко лбу. — Все же она снизошла к внуку, и мы впустили этих гаденышей в нашу гостиную. Их было пять, пять плохих мальчишек… Георг, ну вы знаете. Виктор, пухленький мальчик с высоким лбом. Людвиг, такое прелестное имя, а все время ходит с ртом, испачканный в шоколаде! Герман, высокий мальчик, с темными волосами и с тонкими губками, наверно самый тихий из этой пятерки. И последний Рудольф, низенький, тоненький мальчишка. Самый невоспитанный, самый такой… я даже слов подобрать не могу! Наверно мало читаю, но… не к сути. Так вот. Они мирно сидели на диванчиках и общались о чем-то. Я не слушала, я же культурная, не то что они. Мы с Францем пошли на второй этаж, а потом услышала какие то крики! Представляете? Я бегом спустилась вниз и увидела ужасно стыдную сцену. Двое мальчишек, Людвиг  и Рудольф, лежали на чистом ковре и били друг другу лица! Франц их разнял, а мадам Флер выпроводила всех, включая Георга, за дверь!
  — Ну не может, чтобы мальчишка без причины злился на вас.
  — Я так и думаю, но я не могу ничего такого вспомнить, чтобы на меня таили обиду! — сказал мадам Матильда размахивая руками, и нервно улыбаясь. — Быть может поругали мы его однажды.
  — У подростков часто такое бывает. — Мистер Христиан как будто позабыл, что он лишь учитель, и захотел узнать истинную причину бунтующего характера Георга.
  — Мадам Флер один раз его поругала за то, что он опоздал на вокзал. Он тогда ночевал у нее во Франции. И вот пришло время к возвращению, и моя мама отправила девятилетнего мальчика на вокзал, самостоятельно! А что? Он уже взрослый, и очень умный. Un garçon mal élevé et intelligent (Невоспитанно умный мальчик) всегда говорит мадам. Георг знал дорогу, но заблудился в деревне, что была по дороге, и опоздал на поезд. Мадам Флер его выпарила и отправила к нам на домашний арест. Месяц из своей комнаты не выходил! Может тогда?
  — Георгу было всего лишь девять лет! Как вы его могли отпустить самостоятельно идти на вокзал? — Тут Христиан все и понял. Его окружение было сплошным ужасом тирании.

Меланхолия(вернувшийся)(2025)
— Ты приехал! — радостно вскрикнула Ирина. Перед ней стоял Павел. Выглядел он очень устало, разочарованно и беспокойно. Под глазами выглядывали, тело исхудало, да так, что видны были каждые позвонки позвоночника. Волосы растрепанные и слегка посидевшие, что было не обычно. А морщины… морщины полезли по всему лицу, состарив молодого человека, лет тридцати, до шестидесяти летнего старика. — Я тебя долго ждала! Думала  как бы ты вернулся поскорей со своей командировки. Ну, рассказывай, как там в Антарктиде?
Павел почти бесшумно прошел мимо своей жены, промямлив «Ага». Он подошел  к ближайшему дивану, что был в гостиной, и резко упал на него. Павел слегка пополз вниз, и остановившись, посмотрел на потолок пустыми глазами. Ирина медленно вошла в комнату и озадаченно наблюдала за мужем.
  — Все хорошо?
— Ага.
— Точно?
— Ага.
    «Устал наверно» подумала Ирина и пошла на кухню, напевая заевшею ей в голову песню.
    Павел провел в лежачем положение сначала час, потом еще пол часа, не двигаясь. На второй час он поднялся и пошел в спальню. Комната была не совсем большой, но уютно украшена. Висели гирлянды, у шкафа лежала гитара, а над двухместной кроватью висела картина с горами. Павел подошел к инструменту и взял его, резко и очень шумно. С явной злобой. Он запрыгнул на кровать, поставил гитару и начал играть мелодию, напевая высоким голосом.
                   Come as you are, as you were   Приходи таким, какой ты есть, каким ты был.
                   As I want you to be.                  Такой, какой я хочу, чтобы ты был.   
                   As a friend, as a friend.             Как друг, как приятельница.
                   As a know enemy.                     Как заведомый враг.

    Вдруг ноты начали плыть, а пение прекратилось. Павел бросил гитару на пол, пошел резкий противный шум расстроенного инструмента. Павел встал и пошел к выходу.
  — Ты куда? — спросила Ирина, прибежав в спальню из-за шума. — И что это сейчас было? Ты зачем ее уронил? Поднял хотя бы.
    Она подняла и поставила гитару на место.
  — Да… я пойду прогуляюсь. — ответил Павел и сразу же покинул дом.

                                                                    ***
  — Але, Валь? Помоги пожалуйста. — сказал Ирина, позвонив своей подруге. Валентина работает учителем начальных классов, весьма опытная и молодая. Днем она особо не общительная, и полностью погружена в работу, а вечер проводит в гостях у Иры, особенно когда ту покинул Павел из-за командировки.
  — Слушаю, что такое? Ир, говори. Конечно помогу.
  — Да, вот… Паша вернулся.
  — Вернулся? — радостно переспросила Валентина.
  — Не все так прекрасно, Валь. — голос Ирины стал ниже и куда серьезнее.